|
Приходский пастор, добрый и благочестивый старик, пришел навестить его и, желая подбодрить, рассказал забавную историю о собаке. Когда пастор дошел до конца, больной приподнялся с постели, сел и оказал: «Я знаю случай получше. У меня когда-то была собака, – большая такая, коричневая, кривобокая…» Обессилев, он навалился на подушки. Подошел врач и шепнул пастору, что больному оста-лось жить всего несколько минут. Старый добряк-пастор взял в сваи руки руку умирающего и пожал ее. «Мы еще встретимся», – мягко проговорил он. Больной повернулся к нему, и в его взгляде светились умиротворение и благодарность. «Рад слышать это… – с трудом прошептал он. – Непременно напомните мне, чтобы я дос-казал вам историю про эту собаку». И он мирно скончался с улыбкой на устах. Браун, поделившись с нами своим собачьим анекдотом, сразу же успокоился и потребовал, чтобы мы занялись нашей героиней, но у остальных в ту минуту не было никакого желания за-ниматься героиней. Мы молча вспоминали все собачьи истории, когда-либо слышанные нами, обдумывая, которая покажется более правдоподобной. Мак-Шонесси делался все тревожнее я мрачнее, Браун, закончив длинную речь, которой никто не слышал, заметил не без гордости: – Чего же вам еще? Сюжет этот никем не использован, а характеры вполне оригинальны! Вот тут-то нашего Мак-Шонесси и прорвало. – Кстати, о сюжетах, – сказал он и придвинул стул ближе к столу, – мне невольно пришло на память… Я никогда не рассказывал вам про собаку, которая была у нас, когда мы жили в Норвуде? – Это не та история про бульдога? – испуганно спросил Джефсон. – Действительно, про бульдога, – согласился Мак-Шонесси, но мне кажется, я вам никогда ее не рассказывал. Мы по опыту знали, что спарить с ним – только продлевать пытку, а потому не стали ме-шать ему. – Незадолго до того, как все это случилось, в наших местах произошло множество грабе-жей, – начал Мак-Шонесси, – мой отец пришел к выводу, что необходимо завести собаку. Он решил, что больше всего пригоден бульдог, и купил самого кровожадного на вид бульдога, какого ему удалось найти. Увидев пса, матушка встревожилась. «Надеюсь, ты не позволишь этому зверю бегать по дому! – воскликнула она. – Он непре-менно загрызет кого-нибудь насмерть. Я нижу это по выражению его морды». «Я и желаю, чтобы он загрыз кого-нибудь, – откликнулся отец. – Я хочу, чтобы он бросал-ся на грабителей и загрызал их насмерть». «Мне неприятно слышать от тебя подобные речи, Томас, – ответила матушка, – это так не похоже на тебя. Мы имеем право защищать свое имущество, но у нас нет никакого права отни-мать жизнь у наших братьев во Христе». «Наши братья во Христе будут в полной безопасности до тех пор, пока не заберутся без приглашения к нам на кухню, – резко возразил отец. – Я оставлю этого пса в чулане при кухне, и если грабитель заберется к нам, пусть пеняет на себя!» Почти месяц мои старики препирались из-за пса. Отец считал матушку излишне сентимен-тальной, а она полагала, что он чрезвычайно мстителен. Пес тем временем становился с каждым днем все свирепее на вид. Как-то ночью матушка разбудила отца, прошептав: «Томас, я уверена, что внизу грабитель. Я ясно слышала, как открывалась задняя дверь». «Тем лучше. Значит, собака уже схватила его», – пробормотал отец; он ничего не слышал, и ему очень хотелось спать. «Томас, – решительно заявила матушка, – я не могу спокойно лежать здесь, когда дикий зверь убивает нашего брата во Христе. Если ты не намерен опуститься вниз и спасти его жизнь, то я сделаю это сама». «Что за чушь! – сказал отец, поднимаясь. |
