— Даже его АВТОГРАФ — исключительно крутой, — вздохнул Толстопуз, глазея на элегантные каракули на своём пузе. — Теперь я больше никогда не буду мыться…

— А ты разве когда-то мылся? — проворчал Стоик, размышляя: «Что о себе возомнил этот парень Значимус?»

Было и ещё кое-что.

Обычно в моде все подражали Стоику.

Например, бороду носили в Натуральном Виде, то есть в огромной спутанной неразберихе размером с большое замысловатое птичье гнездо, недавно подвергшееся нападению лаской.

К тому же щедро украшенной вкраплениями остатков еды.

Вдруг, все стали ходить с безукоризненно ухоженными бородами, точно такими же, как у Значимуса, а концы усов тщательно закручены и вытянуты в симпатичные маленькие завитки. И Стоик сильно подозревал, что они МОЮТСЯ, не говоря уже о пришивании пуговиц на рубашках и полировке шлемов до сияющего блеска.

— Что ты сделал со своей бородой? — сердито спросил Стоик у Брехуна, виновато прячущего глаза от Стоика, чей стог сена вдруг превратился в изобилие локонов.

Брехун покраснел.

— А, Это… — небрежно произнёс Брехун. — Это просто такая последняя мода, понимаешь… более ГЕРОИЧЕСКАЯ… Все так носят.

— Ну-ну, сборище античных комедиантов, а не грозных воинов, — разозлился Стоик.

Но самым трудновыносимом во всём этом ТелО’Храннном предприятии было то, что для Иккинга Значимус стал непререкаемым авторитетом и объектом поклонения. Целыми днями только и слышалось «Значимус то» и «Значимус это».

Иккинг ДЕЙСТВИТЕЛЬНО восхищался Значимусом.

Вот он, Герой, на голову выше обычного неотёсанного Варвара. Его манера ведения боя не была обычным грубым дубасеньем по голове. Это был всегда элегантный, стильный бой.

Он научил Иккинга приёму Вспышка-удар с Подвывертом и показал ему, как связывать противника в замысловатые и красивые узлы, одновременно вежливо интересуясь состоянием его здоровья.

Однако Значимус послужил причиной странных небольших затруднений Иккинга, не ПРЕДНАМЕРЕННО, конечно, но тем не менее.

На практических занятиях Программы Подготовки Пиратов Иккинг старался слиться с окружающим фоном в надежде, что его никто не заметит. Но это трудно, если исключительно красивый, «шести футов и семь» всемирно известный Герой следует в двух шагах позади тебя с обнажённым мечом и выкрикивает: «ДОРОГУ ИККИНГУ КРОВОЖАДНОМУ КАРАСИКУ ТРЕТЬЕМУ, ЕДИНСТВЕННОМУ СЫНУ ВОЖДЯ!»

Были и другие проблемы.

Брехун позволил мальчикам немного свободного времени для восстановления после урока Выпаса-Оленей-На-Ездовых-Драконах (целый день! Какая чуткость и щедрость!), а затем вернулся к нормальной учебной Программе и назначил урок «Искусство-боя-на-Топорах».

Странная погода, пожалуй, стала ещё более жаркой. До какой же жары могла она разогреться? Ощущение было, что ты находишься в духовке.

Мальчишки стояли вялым, разомлевшим, млявым строем перед Брехуном, почёсываясь и обильно потея. Над ними возвышался Огромный Холм, как зловещее предзнаменование: низ — с полуживыми деревьями и папоротниками, верх — полу-ошпаренная пустыня, такая же лысая и голая, как всё-ешё-бесшлемная-и-очень-загорелая голова Брехуна.

Когда Брехун Крикливый поинтересовался, кто хочет сразиться с Сопляком Мордоворотом, среди мальчишек воцарилась мёртвая тишина. Сопляк был ужасно хорош в бое-на-Топорах и к тому же любителем подлых приёмчиков: он пинался специально заточенными сандалиями, когда Брехун не смотрел на него.

Так вообразите же ужас Иккинга, когда Значимус вышел вперед, выкрикивая: «Я ПРЕДЛАГАЮ ИККИНГА КРОВОЖАДНОГО КАРАСИКА ТРЕТЬЕГО, ЕДИНСТВЕННОГО СЫНА ВОЖДЯ СТОИКА ОБШИРНОГО, ПУСТЬ СЛЫШАТ ЕГО ИМЯ И ТРЕПЕЩАТ, ТЬФУ-ТЬФУ!»

— ШШШшшшш… — взмолился Иккинг.