— Но ведь он пустой! — восклицал иной горожанин.

— Не пустой, а чистый, — поправляли его.

Беда была еще и в том, что чистого воздуха в стране почти не осталось. Воздух стал грязным, и сколько его ни отмывали, прежняя чистота оставалась недосягаемой. Это сказалось и на состоянии шара: Юра сделался непрозрачным, на что кое-кто из пассажиров попытался намекнуть. Но коротышки, приближенные к стропам, тут же осадили недовольных:

— Вы что, хотите, чтобы он сдулся?!

А поскольку на его летательных способностях эта непрозрачность никак не отразилась, большинство столичных жителей перестали обращать на нее внимание. Все-таки благодаря Юриным бандитам им жилось получше, чем там, внизу, среди остального народа. И хотя вся страна кричала, что столица оторвалась от земли, горожанам не привыкать было к провинциальной зависти. Внизу была грязь и разруха, а в гондоле хоть и тесно, но сытно и к солнышку ближе. Горожане приняли специальный закон, чтобы никого не пускать на свое место под солнцем. Закон этот подсказал им сам Юра, у которого чудесным образом прорезался дар речи. Стоило нарисовать ему мордочку и дать кепку, как у Юры обозначилась личность — круглая, мясистая и вовсе не такая воздушная, как было положено по статусу.

Прежде всего Юра установил в гондоле жестокий паспортный режим. Он откуда-то отлично знал (вероятно, эта мысль проникла в его пустую голову вместе с отечественным воздухом), что если хочешь настоящей любви — надо непременно держать окружающих в страхе. Коротышки и так побаивались высоты, а тут еще и Юра покрикивал: «Ужо сдуюсь!» — и его приходилось не только подкачивать, но и улещивать. Еженедельно в гондоле стали проводиться паспортные проверки, и тот, кто не успевал нарисовать или наштамповать должного количества разрешительных бумажек, сбрасывался как балласт, часто без парашюта. Особенно нелегко было бородатым брюнетам — вместе с воздухом в Юру проник местный неискоренимый страх перед черными, бородатыми и носатыми любой породы. Бородатые вылетали из гондолы в первую очередь, а их промыслы — чаще всего торговлишка добытыми с земли фруктами — отходил в ведение лысых и круглых коротышек, которых Юра за сходство с собою особенно любил. Он вообще благоволил к тем, кто был или старался быть на него похож: ближайшие поддувалы и завиралы стремительно пошили себе кепки, обрились налысо, если не были еще лысы, и стали посильно поддувать друг друга через специальную трубочку, вставленную известно куда, чтобы достигнуть должной круглоты. После поддува отверстие затыкалось. Считалось, что это оздоровительная процедура.

Бородатые, кстати, в той стране весьма ценились. Если на шаре они работали балластом, то внизу служили для сходных целей: как только руководители земных коротышек чувствовали, что их популярность падает, они шли бородатых бить. Для этого, чтобы аттракцион был интереснее, они вручали бородатым оружие и давали денег на патроны. Иногда бородатые били их, и тогда приходилось мириться. А иногда били бородатых, и тогда власть получала новый кредит доверия. Так что выкинутые Юрой горбоносые брюнеты на земле немедленно шли в дело.

Выкинув большинство чернобородых, шар захотел жениться. Сколько его ни уговаривали, что воздушным шарам жены не положены, Юра сам выбрал самую богатую и жадную коротышку, специализировавшуюся на производстве пластмассовых ведерок и лопат. К пластмассе резиновый Юра испытывал генетическую близость. После он озаботился проблемой своей славы.