Путин понял и срочно поехал в Барвиху. О тайне этого августовского визита говорили всякое, но подлинной его подоплеки не знал никто.

— Ну что, Борис Николаевич? — осторожно спросил второй президент России тоном неистового Виссарионыча, заехавшего в Горки навестить хворого Ильича. — Как творческие успехи?

— Тяжело, — покачал головой президент. — Серьезная проза — она, знаете, требует… всего человека… Гораздо более ответственное дело, чем государственная власть.

— Да-да, — кивнул Путин. — А о чем пишете?

— Намерен подвести некоторые итоги, — тяжело вздохнул Дед. — Раздать, что называется, сестрам по серьгам… Объяснить свои действия… В общем, прочтете. А… не намерены ли вы осветить отдельные события прошлого года? — осторожно спросил преемник. — Историю моего назначения, все дела?

— Да знаете, — уклончиво отмахнулся Дед, — я как-то все больше о своей внутренней жизни.

— А-а, — протянул второй президент с характерным для него непроницаемым выражением лица. — Я тут, знаете, тоже пописываю… Написал вот в марте месяце один указ о неприкосновенности… Теперь вот думаю: может, мне еще какой-нибудь указ написать? Несколько, так сказать, подкорректировав предыдущий?

— Это уж ваши творческие планы, — развел руками Дед. — Сами знаете, у нас, писателей, не принято вмешиваться в чужие замыслы… Главное — берегите Россию.

— Это уж будьте благонадежны, — рассеянно ответил второй президент России и мрачно вылетел куда-то. Он все время куда-то вылетал. Челядь, заметившая помрачнение черт первого лица, окончательно притихла и перепугалась.

— Всем как есть врежет, — шушукались по Кремлю.

— Про кого хоть пишет?

— Говорят, отдельные главы про Лужкова, Коржакова, Чубайса… Про олигархов всех…

— И что, вся правда?

— Вся как есть! Чего ему бояться? Он же неприкосновенный теперь.

— Что… и полковнику влетит?

— А то!

— Господи, чего ж тогда ждать-то…

Первым, как всегда, опомнился Коржаков. С трудом выучившись ставить подпись, писать он умел неважно, а потому созвал прессу и приступил к диктовке.

— Ну чего, ребята, — сказал он, удобно располагаясь в кресле. — Приступим к сочинению второй части. Действия врага надо что? — предупреждать. Он бабахнет свою пачкотню, а мы — свой бестселлер. Сегодня я намерен раскрыть все кремлевские тайны. Все, что держал в загашнике. Во-первых, — Коржаков закатил глаза и задумчиво почесался, — пил он страшно.

— Знаем, — разочарованно протянула пресса.

— Да не знаете! — торопливо продолжал Коржаков. — Вы думаете, он водку пил? Ему водки-то уже не давали, так он засасывал вообще все, что горело! Почему он в Шенноне-то выйти не смог? Потому что это и не планировалось, там посадка-то аварийная была! Горючего не хватило! Он приноровился из двигателя керосин отсасывать, шланг у него такой был специальный. Подзаправились — и дальше полетели.

— Да ну? — недоверчиво пронеслось по рядам. Диктофоны, однако, включились.

— А то! — неудержимо понесся Коржаков. — Еще…это… в туалет он ходил.