Вдали, там, где начиналась Лексингтон авеню, возник сгусток мрака. Его очертания, его неправдоподобные размеры пугали. Нита могла различить тень чуть ли не пятнадцати ног, несущих эту тьму темноты. Вот она вытянулась из-за угла целиком, постепенно обрела очертания и загрохотала стальными копытами по улице.

Теперь можно было легко различить восемь тяжелых, ужасных копыт, вминающихся в толщу тротуара. Они принадлежали громадной чудовищной лошади. Вместо головы у нее торчал голый череп с глубокими впадинами глазниц и беззубым оскалом челюстей. Конь был отлит из черного чугуна, будто только что спустился с пьедестала по приказу своего грозного седока. Черный наездник сливался с темнотой, будто и сам был ее порождением. Поглотитель Звезд! Нита узнала его. Только теперь он сменил обычный костюм-тройку на кольчугу и черный, как ночь, плащ. Лицо его по-прежнему было красивым, но совершенно лишенным человеческого выражения. Ужасный, непроницаемый взор. Глаза его горели пламенем, рожденным Книгой Тьмы. У ног его коня бесновались, визжа и кусаясь, перитоны. Они с вожделением впивались глазами в Кита и Ниту, ожидая разрешения наброситься на свои жертвы.

Кит и Нита окаменели, а огонек Фреда померк. Холодная, высокомерная, неподвижная фигура на черной лошади вдруг воздела над ними руку. И в ней сверкнул стальной меч. Он обжег темноту, исказил до дрожи воздух вокруг, как это делала Книга Тьмы.

— Вы кое-что украли у меня! — прозвучал словно бы прилетевший из Космоса ледяной резкий голос, — Еще никто не осмеливался на это!

Молния, сверкнувшая из лезвия меча, была еще ужасней, чем пламя из пасти Старейшего. Нита даже и не пробовала выставить свой рябиновый прутик. Это было бы так же глупо и бесполезно, как защищаться листком бумаги против лазерного луча. Они с Китом отскочили в сторону.

Воздух вокруг них неожиданно стал прозрачным, Темнота отхлынула из окружающего их воздушного купола, будто ее выжгли беспощадным потоком света. Молния меча, достигнув этого прозрачного купола, вдруг с сухим металлическим звуком сломалась, и осколки ее впились в испачканные сажей камни фасадов, выворачивая кирпичи и осыпая штукатурку.

И в это же мгновение Лотос кинулся на чугунного коня и его всадника.

— Нет! — отчаянно крикнул Кит и рванулся за Лотосом.

Но Нита крепко ухватила его за руку и потащила в дверь вокзала, спасаясь от летящих на них перитонов. Лотос впился железными клыками в горло чугунного чудовища. Конь поднялся на дыбы, взмахнул передними ногами, крутанул черепом, сверкнул темными глазницами, стряхнул Лотоса и в то же мгновение обрушился на него четырьмя чугунными копытами. Вспышка взрыва на мгновение поглотила все. Кит в тоске оглянулся на погибающего Лотоса и, подчиняясь Ните, нырнул в дверь. Они побежали по наклонному пандусу, ведущему внутрь Центрального вокзала.

Нита лихорадочно выдергивала на бегу из кармана рябиновый прутик, все еще волоча за собой плачущего Кита. Вдруг Кит рванулся назад. Нита, так и не выпустившая руку Кита, чуть не рухнула на спину. Это их спасло. Под ногами разверзлась пропасть. И они остановились на самом краю ее.

Пол вокзального зала исчез. На его месте дымилась глубокая расщелина в ледяной глыбе. До самого подвала этаж за этажом были словно расколоты топором. В лицо им пахнуло запахом гари и искореженной, оплавленной стали. А там, снаружи, снова послышался грохот копыт и вой перитонов.

А под ними разветвлялись тоннели и глазели в темноту пролетов оборванные лестничные марши. Дна пропасти не было видно, оно заволоклось дымом и кружащимся облаком сажи. Голубые дуги скрученных рельсов светились фосфорическими росчерками. Красный зловещий свет шел снизу, будто там клокотала пылающая лава. А копыта звенели все ближе и ближе.

Нита в отчаянии прижалась к Киту. Слезы на его глазах еще не высохли, но он уже весь собрался и успокоился.

— Я знаю, что делать — сказал он.