"Это оно!"

Он начал корчиться и пыжиться, словно в родовых муках, и в конце концов выдавил из себя что-то, звонко дзинькнувшее о фаянс.

Четыресыра поднялся и поглядел в унитаз.

Стенки затянуты известковым налетом и пленкой темной грязи. В черной, как гудрон, жидкости на дне унитаза отражалось его бледное лицо.

Свисающая с потолка голая лампочка подсвечивала его шевелюру, создавая вокруг головы светящийся ореол, как у святых в церкви.

Четыресыра погрузил руку в свое дерьмо и вытащил ее обратно зажатой в кулак. Подставив руку под струю воды, он раскрыл ладонь.

Там лежало массивное серебряное кольцо с черепом. Довольный, он принялся его промывать. "Вот оно. Видишь? Видишь, я не ошибался! Я убил ее, и вот доказательство"

Он улыбнулся, открыл рот и снова проглотил кольцо.

Теперь предстояло выяснить, что случилось с телами блондинки и Рино.

"Ты смотри, я ведь и сама могу его спросить. Думаешь, струшу? Да мне раз плюнуть!" Так сказала ему Фабиана тогда в торговом центре.

Была суббота. Той ночью Кристиано с отцом отправились искать Теккена и вернулись домой. Все воскресенье они провели вместе.

"У них не было времени познакомиться".

"Да мне раз плюнуть!"

"Если ей было раз плюнуть, значит, они уже были знакомы", — рассудил Кристиано.

Они поехали трахаться в лес, чтобы их никто не засек.

"В такую дождину? Да среди ночи?

А потом у него случилось кровоизлияние, и он впал в кому. А она.."

Кристиано потер ноги одна об другую. Озноб все не проходил, несмотря на обжигающе горячий душ и несколько слоев одеял, под которыми он зарылся.

Трекка обосновался внизу и включил телик на полную громкость. Сломанные жалюзи хлопали на ветру, будильник продолжал мигать. Все переменилось, но этот идиотский будильник продолжал отмерять время, а жалюзи — хлопать, как будто ничего не произошло.

Кристиано сунул голову под подушку.

"И мой отец раскроил ей камнем голову".

Почему — вот чего он не мог понять.

"Потому что она пообещала всем рассказать, что он ее трахал. Она несовершеннолетняя. Они поругались, он вышел из себя и убил ее".

Бред собачий. Быть такого не может.

"Должна быть какая-то другая причина".

Что могло заставить отца сделать такую ужасную вещь?

"Хватит, — сказал себе Кристиано, обхватив руками коленки. — Сейчас мне надо поспать. Я не должен думать об этом".

Он закрыл глаза и вспомнил книгу, которую нашел, когда ему было десять лет, — кто-то оставил ее на лавке на автобусной остановке. Книга была потертая, с пожелтелыми страницами, словно ее читали и перечитывали тысячу раз. В центре неприметной серой обложки красными буквами было напечатано название: "Мария взбунтовалась''.

На первой странице черно-белая иллюстрация. Посередине — девочка в больших круглых очках, с косичками и в передничке, из-под которого торчали тоненькие, как спицы, ножки. Справа — толстомясый священник с зачесанными назад волосами, двойным подбородком и безжалостной линейкой в руке, слева — дородная тетка с пучком и противным вздернутым носом. В книжке рассказывалось о Марии, девочке в очках, которая была сиротой (ее богатые родители погибли в аварии на железной дороге) и жила на огромной английской вилле (из кухни в спальню она ездила на велосипеде) с противной теткой и жирдяем священником, который был у нее учителем и колотил ее за каждый неправильный ответ. Эта парочка разбазаривала ее наследство и уже прибрала к рукам виллу, которая разваливалась на глазах, так что по дому гулял ветер. Мария была одна-одинешенька, без друзей, даже без собаки. Когда эти двое оставляли ее ненадолго в покое, она уходила исследовать превратившийся в джунгли сад.