Я распахнула шире дверь.

— Проходи.

Пока мы шли спальню, Виолетта обшаривала квартиру цепким взглядом. И я подумала, что, может быть, зря ее впустила.

Но Виолетта пока не торопилась оправдывать мои подозрения. Достала из сумочки пакет и принялась методично складывать свои вещи. Я стояла, прислонившись к дверному косяку плечом, и наблюдала. Словно боялась, что она что-то лишнее, не свое возьмет. Бред. Дурдом. На душе снова стало гадко-гадко.

Виолетта собрала вещи быстро, время тянуть не стала. И когда я уже почти выдохнула облегченно, она мне вломила.

— Тонь, — Виолетта поставила пакет у своих ног. — А тебя совсем совесть не мучает?

— Оставь душеспасительные беседы для тетьНюры, — огрызнулась я. — Все взяла? Тогда пойдём. У меня еще дела есть.

— Тебя пример матери ничему не научила, да? — Виолетта смотрела на меня так, что я всей кожей ощутила ее моральное превосходство. Это было совершенно новое состояние, и оно мне совсем не понравилось!

— Повторяю для глухих — дверь там! — рявкнула я.

Виолетта, ведомая всем тем же моральным превосходством, посмотрела на меня снисходительно. Поставила взятый было в руки пакет с вещами обратно на пол.

— Ты думаешь, что это так круто, да? Взять — и забрать чужого мужчину? Мать твоя так сделала, и ты туда же? Ну и подумай сама — принесло это твоей матери счастье, Тоня? Была ли она счастлива от того, что отбила чужого мужчину?

Мне стало так плохо, что я даже не смогла ничего ответить. А чтобы у меня слов не нашлось — это прямо невиданная ситуация. Виолетта могла бы собой гордиться.

— И ты не боишься, Тоня, что тебя постигнет та же участь? — Виолетту понесло совсем в высокопарные выси. — Не будет тебе счастья, Тонька, как не было его у твоей матери. Так и будешь весь век одна куковать, а потом…

— Так, пошла вон отсюда, пророчица хренова! — заорала я. И двинулась на Виолетту. Та, видимо, вспомнила, чем кончилось наше очное противостояние и, подхватив пакет, споро посеменила на выход. Но, уже выскочив за порог и почувствовав себя в безопасности, выпалила напоследок.

— Так все и будет, помяни мое слово!

— Не изображай из себя Кассандру, она плохо кончила!

Перед тем, как захлопнуть дверь, я еще успела заметить взметнувшиеся вверх брови Виолетты. Видимо, о троянской царевне она не знала. А во мне два курса исторического всегда так некстати просыпаются.

И с мыслью о Трое я пошла грабить огаревский бар.

***

Сначала мы со стариной Джеком выпили за упокой души Кассандры, отца ее Приама и брата ее Гектора. И после третьей рюмки мысли мои вернулись из покрытых пылью времен Трои к делам совсем недавно минувших дней. Что такое моя жизнь, если сравнить ее с историей Трои, в самом-то деле? Но когда дело касается лично тебя, то трагедия целого разрушенного и разграбленного города меркнет по сравнению с тем, что случилось в твоей жизни.

Если рассуждать без эмоций и отстранённо, то и Виолетта, и мамаша ее сказали правду. В каком-то — для меня совершенно извращенном смысле — это было правдой.

В обыкновенной российской деревне, в крепкой сельской семье было две дочки — Антонина и Алевтина. Разница между сестрами была небольшая, два с половиной года, дружны были между собой очень, да и похожи здорово — темноволосые, темноглазые, скуластые, крепкие.

И вот собралась старшая сестра, Антонина, замуж.