На девушке легкие тонкие просторные брюки и футболка. Одежда не сковывает движений, и не скрывает их. И невозможно не любоваться. Движения легкие и стремительные. Ничего нигде не трясётся, не прыгает, не болтается. Тоня все словно литая — упругая, рельефная, как ожившая античная статуя.

И невероятно нежная при этом.

Эта девочка с красной шевелюрой, острым языком, не лезущая за словом в карман, с заливистым смехом, не знающая, кажется, запретных тем в разговоре, может и отбрить, и матом послать. И борщом накормить.

И приласкать. Так приласкать…

В постели, когда он снимал с нее одежду, смешливая и острая на язык девчонка куда-то исчезала. И на ее месте появлялось такое чудо нежное, что Ярослав поначалу просто задыхался. Никто и никогда не говорил ему столько нежных слов. Он никогда бы не подумал, что будет так на это реагировать. Может быть, дело в контрасте. Когда одна и та же девушка сначала ехидно предлагает тебе купить мозгов или, не моргнув глазом, рассказывает про тонкости мужской эпиляции. А потом, позже, она же, всхлипывая и крепко обняв за шею, шепчет. Чего только не шепчет.

Ярочка… хороший мой… мальчик мой… солнышко… мой малыш…

Ярослав кашлянул, прочистил горло. Так, наверное, его только в младенчестве называли. Наверное, называли, но он не помнит. И он, конечно, с крайне снисходительным видом позволял ей, крайне смущенной, называть его Ярочкой. В постели. А сам дождаться этого не мог, и млел, слушая. Назовет она его малышом сейчас, когда сядет в машину — он возмутится. Не назовет сегодня ночью — затоскует.

Открылась пассажирская дверь и Тоня плюхнулась на сиденье.

— Привет! — произнесла жизнерадостно. А вот целовать не стала. Она вообще как-то вне дома держалась отстранённо. Да они и почти не бывали нигде вместе вне дома. Сегодня вот запланировали совместный выход, и…

— Привет, — ответил Ярослав и вздохнул. Перспектива ехать в кино казалась ему теперь совсем малопривлекательной. Сидел тут, вспоминал, думал. Додумался. Довспоминался. Что все соображение утекло вниз.

— Чего такой кислый? — Тоня перестала улыбаться и смотрела на него внимательно. — Ты себя нормально чувствуешь? Не заболел?

— Вроде того. У меня… опухоль.

На фоне малиновых волос Тонино лицо со схлынувшими враз красками казалось совсем белым.

— Какая?.. Где?..

Он взял ее руку и приложил к своему паху.

— Здесь.

Реакция у Тони молниеносная, и от подзатыльника Ярослав не увернулся. Да и не слишком старался.

— Идиот!

Спорить не стал. Перегнулся — и поцеловал. Ну какое к черту кино, когда тут такое нежное и ласковое чудо под руками и губами?

— Проехали домой, а?

Еще один крепкий поцелуй, и она кивает с улыбкой.

— Поехали. Буду тебя… лечить. Наложением рук. И губ.

Спустя сорок минут он уже снова был ее малышом и солнышком. Кто б ему сказал, что он будет так ждать этих слов…

***

Дом отдыха был прекрасен. Я не бывала в таких местах и просто наслаждалась. Не, не так. НАСЛАЖДАЛАСЬ.

Доя начала — там была шикарный бассейн. И там я выяснила, откуда у Ярослава такая отпадная фигура. Семь лет ходил в бассейн. Он даже баттерфляем может! Умаявшись и устроившись у бортика, я наблюдала, как он красуется, рассекая воду сразу двумя руками. Выглядит красиво и лично для меня — нереально. Понятно теперь, откуда такие плечи. Ярославом любовалась не только я. Поэтому у меня скоро возникло острое желание перетопить самолично всех куриц в бассейне, что глазели на моего(!) Ярочку. Ну он же не виноват, что такой красивый! Жажда убийства утихла во мне, только когда он подплыл и крепко поцеловал в губы.