Потом запись прервалась, и Сергей молча ткнул пальцем кнопку «стоп».

— Ну и что? — через секунду спросила я. — Что тут такого?

Чипанов и охранник переглянулись, точно два авгура. Потом напряженную тишину прорезал голос, который мне удалось услышать всего раз или два, не больше, — и это за полтора месяца, проведенные бок о бок!

— «Товар» — это наркотик. «Самой высшей очистки» — речь скорее всего идет о героине. «Три экземпляра» — это три дозы, — пояснил Сергей.

— Вы хотели продать наркотик моей дочери! — заявил Чипанов.

— Чушь! — резко ответила я. Медленно, но верно я приходила в себя. — Абсолютная и полная чушь! Тем более, что Маше не нужны мои услуги, у нее есть верный и очень галантный поставщик… Позвольте, я объясню!

— Мне не нужны ваши объяснения! Вы уволены! — сообщил Чипанов.

Сергей угрожающе возвышался за его спиной.

— Хорошо, не буду ничего объяснять, — кивнула я. — Сейчас я соберу вещи и уеду… Но сначала…

— Боюсь, что вам не надо никуда торопиться, за вами уже едут, — с любезной ехидностью прервал меня Чипанов. — Из милиции!

Сергей удовлетворенно хрюкнул.

— Ах, из милиции… За что же они меня арестуют?

— За торговлю наркотиками?

— Отлично! — сказала я. — Тогда оставлю вам на память вот это! — Вынутый из сумки пакет с фотографиями тяжело шлепнулся на стол. — Чтобы вы любовались на досуге…

Чипанов с удивлением уставился на пакет. Потом развернул его и достал снимки. Перебрал их и молча аккуратно сложил обратно. (Сергей усиленно вытягивал голову, тщетно пытаясь разглядеть, но снимки были не очень четкие, да и стоял он слишком далеко — возле двери). Напряженно сглотнул слюну. Снова достал из пакета. Перетасовал — его губы подпрыгивали, а руки дрожали. Ровным, тусклым голосом произнес, обращаясь неизвестно к кому:

— Что это такое?

Это было начало капитуляции.

— Вот видите, без объяснений нам не обойтись…

— Что это такое? — потерянно повторил он.

Пришлось рассказать все, что было известно. Не слишком-то приятно было чувствовать себя в роли хирурга, решившегося на болезненную операцию без наркоза. Но мне угрожали, я защищалась…

На охранника было страшно смотреть. Он молчал, но крупные желваки ходили на скулах, глаза сузились от ненависти. Казалось, еще чуть-чуть — и пудовые кулаки оставят от меня мокрое место.

Но Чипанов не смотрел в его сторону. Он зачарованно смотрел на снимки.

— …А что касается записанного на пленку разговора, — закончила я, — то это вполне безобидная шутка. Речь идет об этих самых документах. «Товар» — это компромат. «Высшей очистки» — достаточно убедительный, «три экземпляра» — это три копии документов, обычная практика. Документы готовятся в нескольких экземплярах, чтобы подстраховаться на случай потери… Вот и все!

— Понятно, — тихим голосом произнес Чипанов, продолжая глядеть на фотографии. — Понятно…

Я замолчала, чувствуя, как гора свалилась с моих плеч. Зато, кажется, эта гора сразу взгромоздилась на другие плечи. Впрочем, они были такие мощные, что их было ничуть не жаль…

— Сергей, позовите Машу, — промолвил Чипанов все так же тихо.