Поэтому, занятый личной жизнью и работой, он не заметил, как с Машей стало происходить что-то странное. А когда заметил, то было уже поздно… Слишком поздно.

Глава 2

В маленьком деревянном домике городской библиотеки Славгорода в сентябре было холодно. Центральное отопление еще не включили, печи по правилам противопожарной безопасности топить не разрешалось — одна искра, и весь дом полыхнет как сухой газетный лист, книг-то сколько. Марья Павловна, поджав сухие бесцветные губы, тщательно подклеивала растрепанные экземпляры библиотечных старичков. Фонды старые, новых поступлений совсем нет, вот и приходится до бесконечности латать рассыпающиеся на страницы тома. А в библиотеку все равно ходят, хоть и не так часто, как раньше, — школьники идут за книгами по школьной программе, пенсионеры, чтобы насладиться на досуге классикой. Вот только молодые приходят сюда редко, очень редко, порой забывают вернуть книгу или отдают ее порванной, испачканной — просто беда!

Старательно наклонив к плечу свою аккуратно прибранную седую голову, Марья Павловна намазывала полоски прозрачной бумаги клеем, вставляла их между оторванными страницами и аккуратно проглаживала руками. Со стороны она напоминала небольшую черноглазую птичку, пугливую и хрупкую. В разгаре работы ее железные очки с прикрученной медной проволокой дужкой съехали с переносицы и теперь болтались на самом кончике носа, редкие белые пряди волос, собранные пучком на затылке, выбились на лоб и мешали смотреть, приходилось то и дело сдувать их углом рта — и не поправишь, руки-то в клею!

Вот Байрон, «Шильонский узник» — романтическая, полная высоких страстей поэма. Как жаль, что в библиотеке остался только один экземпляр. Она теперь его и на руки не выдает, боится, что затеряют или порвут окончательно. Впрочем, Байрона нынче и не спрашивают совсем, все больше детективы. Женщины просят еще любовные романы, мужчины — триллеры про спецназ.

Марья Павловна сложила в стопку подклеенные томики, достала стремянку, тяжело отдуваясь, взгромоздилась на нее… Ну и работка! Попробуй попрыгай по лестнице с Большой Советской Энциклопедией на весу! Не мудрено, что после работы у нее вечно ломит спину и страшно болят руки. Таким ежедневным силовым упражнениям мог бы позавидовать и Шварценеггер… Скорей бы уж уйти с работы, копаться в огородике…

Осторожно скрипнула входная дверь, под легкими стремительными шагами прогнулись рассохшиеся половицы. Кто бы это мог быть?.. Марья Павловна исподлобья бросила взгляд на вошедшего. Это была девушка. Молоденькая, гладкие волосы, приглаженные к вискам, чистый открытый лоб, ясные глаза. По виду — студентка.

Марья Павловна вспомнила ее, действительно студентка. В библиотеку записалась недавно. Или, может быть, наоборот, давно, когда еще Марья Павловна здесь не работала… Учится, кажется, в педагогическом, ездит в институт на электричке. Каждый день, как челнок, туда-сюда, туда-сюда — час двадцать в один конец. Как же ее зовут… Кажется, Оля… Или Аня… Она не помнит, но можно справиться в карточке…

— Ваш номер? — спросила библиотекарша, строго глядя на посетительницу поверх очков.

Неспешно (в храме книг торопиться негоже) она вытерла пальцы, потуже натянула шаль на узкие плечи. Морщинистые руки отложили в сторону книги и клей, достали тяжелый ящик с формулярами.

— Новикова Катя, номер четыреста двенадцатый, — звонким голосом мелодично произнесла девушка.