Ни секунды не раздумывая, я трижды выстрелил в дверь, аккурат на уровне своей груди: в левый край, в правый и по центру – так больше шансов зацепить цель.

Сотрудники таинственной организации, конечно, не дураки, чтобы вставать точно перед дверью. Хотя вряд ли они вообще додумаются приближаться к парадному входу. В конце концов, в этом доме находится бывший сотрудник ОБР, а не страдающая старческой немощью бабулька. Но за дверью определённо что-то находилось… Не знаю, в кого или во что стрелял, но я остро чуял чужое присутствие. Надеюсь, в кого-то попал.

И ещё надеюсь, что умный Дозор не полезет в драку, я ему отдавал команды, велел спрятаться в лесу. Хотя нет гарантии, что друг человека сумеет удержаться в стороне, когда на хозяина нападают. И потому осталась лишь надежда на то, что мой приказ для пса – не пустое сотрясение воздуха…

Одно из окон на втором этаже тоже разбилось, и там радостно загудело. Спорю на пять тысяч рублей – в проёмы швыряли «коктейли Молотова».

В столь непростой диспозиции я вмиг сориентировался, ибо не впервой: за время службы и работы мне приходилось бывать выкуриваемым из помещений. Помню, наша рота попала в нехилый переплёт: боевики умело организовали оборону, вследствие чего половина наших полегла практически сразу, а оставшиеся были вынуждены забиться в первые попавшиеся щели. Вот так быстро мы с боевиками поменялись ролями. Я и Валерка спрятались в каком-то ветхом сарае…

Спрятались и дрожали от каждого выстрела – палили по нам от души; ждали, когда мы вконец обоссымся и выбежим из укрытия. Но мы терпели… Потому и наши фамилии не вошли в список погибших. В той «мясорубке» выжили мы и ещё трое. И что удивительно, я и Валерка выбрались из той передряги без единой царапины. Точнее, без единой физической. А вот душевных было столько… Мне на тот момент было всего восемнадцать.

Вариант один – надо бежать, но только не бездумно, не панически. Ведь те, что снаружи, рассчитывают, что я, подстёгнутый страхом, выскочу через входную дверь. Не на того напали. Ведь коршун – птица стреляная. Вернее, подстреленная. Трижды подстреленная. А уж крайт вообще – змеюга тот ещё, скользкий, вёрткий, ловить его не переловить.

Вот уже которые сутки тяжёлые мысли не давали ему нормально существовать. Ненависть к перемещенцу переполняла пограничника, норовя выплеснуться. Раньше он не срывался, не позволял эмоциям повелевать собой, а тут, когда враг ускользнул непобеждённым, – не сдюжил. Накопилось за столько-то времени…

– Привет! И сегодня ты опять не в духе.

Подняв глаза, он увидел садящуюся напротив женщину в хамелеонистой униформе системы, которую использовали кадры из клана «перехватчиков». Официально адепты этой организации именовались иначе, но в разговорах использовалось это слово, для краткости.

В руках она держала поднос с комплексным обедом.

– Привет, Кэс. За каким чёртом тебя принесло на границу? – Эти слова он произнёс ну совсем неприветливо. Но не потому, что ни с кем не хотел разговаривать. Просто такая интонация получилась сама собой.

Перехватчицу его грубость ничуть не смутила. Она с едва заметной улыбкой провернула ложку в салате и отправила в рот пару листочков зелени.

– Ты прям сам не свой. Проблемки? – непринуждённо поинтересовалась Касатка.

– А-а… – отмахнулся капитан. – Мелочи.

– Ты же вроде не загоняешься по мелочам…

– Кэс! – повысил он голос. – Ешь молча!

– Мог бы сразу попросить уйти, – упрекнула она, встала из-за стола, забрала поднос и пошла в противоположный конец столовой, расположенной в административном корпусе заставы.