Глава 25

Впереди виднелась узкая гравийная дорожка, ведущая вниз, к пристани в Брейдвика. Она была покрыта льдом, и здесь можно легко потерять след. Поэтому Эгон сдвинулся чуть на восток, чтобы продолжить преследование вдоль крутых склонов. Если они изменят высоту своего положения, то смогут ее пристрелить.

Так случилось, что гроза все же пришла в ночь после свадьбы. А вместе с ней и страшный ливень. Поэтому когда Эгон и Сюзанна ехали по крутым виражам из Хольменколлена, машина заскользила, съехала с дороги и покатилась вниз по склону. Эгон получил всего пару царапин. Сюзанна – обширные травмы головы и груди. В «Скорой» у нее случился выкидыш.

Сюзанны больше не было. Повреждения оказались слишком тяжелые. Когда она наконец очнется, если вообще когда-нибудь очнется, она не будет прежней. Может быть, она вообще уже никем не будет.

На похоронах были только Эгон, Аксель, священник и зародыш в гробу. Все это время упакованное в пластик тельце лежало в холодильной комнате. Эгон настаивал, чтобы они подождали, пока придет в сознание Сюзанна. Но ее состояние не изменялось, и наконец Эгон сдался.

Так вот почему у него было такое странное чувство? Неприятное ощущение, что кто-то смотрит на него. Оно сидело в нем с того момента, как он напал на след хромого оленя около покрытого льдом болота у мыса.

Он посмотрел в сторону пролива Рамсунне. Здесь прыгали в воду голыми морские егеря, пробегали перед тем босиком по грохочущему стальному трапу, возвращаясь с утренней тренировки. И летом, и зимой. Им было чертовски холодно, но лежать в акваланге в тесном торпедном аппарате на подводной лодке было еще холоднее.

На другой стороне пролива находился остров Тьельдея. И именно туда, на верхнюю часть склона горы, где проходила областная дорога, был устремлен взгляд Акселя. Он заметил какой-то проблеск. Словно сверкнул бинокль. Но ничего больше он не разглядел.

Он снова нашел след у замерзшего русла ручья. Задняя нога оставила нечеткое углубление. Видимо, самка северного оленя решила не перегружать копыто. Она шла по направлению к горному склону перед ним.

Со стороны гор задул сильный ветер. Началась метель, и Аксель нагнулся, чтобы расслабить ремни на снегоступах. Распрямившись, он увидел ее. Самка стояла, наверное, в метрах семидесяти от него, на узком плато, чуть выше по уровню.

Медленно, не отводя взгляда от оленя, он плечом заставил ремень винтовки соскользнуть. Рассмотрел животное через прицел. Морозный пар выдавал частое дыхание Акселя. Он восстановил его до нужного темпа. Но отсюда стрелять он не мог, самка стояла неудобно, он мог лишь любоваться ей. Крупная, почти как самец, что говорило о том, что в этом году она не телилась. Белая как снег. Аксель, хорошо зная эту местность – это было тренировочное поле морских егерей, – решил сдвинуться еще немного в сторону, чтобы потом пойти вдоль ручья над расщелиной. В ущелье он особо ничего не увидит и не услышит; слишком там тесно и глубоко, но оно приведет его к горке, оттуда он будет видеть животное сверху.

Перед тем, как подняться на горку, он снял ветряные варежки и вставил указательный палец в шерстяную. Вытер пот шапкой и прополз последние метры. И вот он на месте. Рука скользнула на курок. Он посмотрел в прицел. Прицелился. Но…

Там внизу, на плато, в тридцати метрах от него, лежала бездыханная самка. В момент смерти она, должно быть, бросилась вперед, потому что узкая полоса крови на снегу очертила идеальный полукруг вокруг упавшего на колени тела. И эта темно-красная черта смерти заканчивалась дырой в груди размером с грецкий орех. Кровопотеря была небольшая.