— А вдруг Калки действительно бог? Что ты будешь делать в таком случае? — Арлен сидела на краю своего бассейна, напоминавшего формой желчный пузырь. Вечерами на дне зажигались большие имитации желчных камней. У Арлен было чувство юмора сороковых годов — времени, когда я родилась.

При утреннем свете и без грима Арлен выглядела вполне прилично — несмотря на треугольный кусок липкой ленты между бровями. Она называла этот пластырь «морщинником». Арлен испытывала поистине мистическую веру в то, что этот кусок ленты может разгладить морщины, которые уже однажды полностью (но не окончательно) были уничтожены инъекцией силикона, сделанной в Бразилии. Морщины вернулись благодаря солнцу, попойкам и близорукости. Хотя профессиональная карьера Арлен зависела от способности читать титры и телеподсказки, она упорно отказывалась носить очки при стечении публики. А контактные линзы приводили ее в ужас, даже мягкие пластиковые.

— Но я не верю в бога, — сказала я. Арлен уже принялась за свой первый из множества коктейлей. Ее врач предупреждал, что нельзя пить текилу по утрам, и умолял Арлен употреблять во время завтрака хорошее, легкое, приятное виноградное вино из долины Напа. Он сам владел там долей виноградника. Врач предлагал лично поставлять Арлен свою продукцию. Но Арлен решительно отказалась. «От вина меня пучит», — сказала она.

— О, бог — это все на свете. — Арлен обернулась и обвела взглядом «все на свете». В данном случае им были окружавший бассейн экран красного дерева, который Арлен выкрасила в желтый цвет, клочок затянутого смогом бурого неба, пыльные кусты гибискуса и мертвая птица, которую садовник-японец забыл вынуть из клумбы с кактусами.

— Или ничего.

— Вопрос философский. — Арлен нравилось напоминать мне, что она получила хорошее образование на Среднем Западе. Но в то же время она первая признавалась, что забыла все, чему ее учили, из-за миллионов слов, которые ей приходилось заучивать как актрисе, певице и участнице телерекламы. Она всегда говорила, что в детстве хотела быть ветеринаром. Но вмешался шоу-бизнес, мозолистые лапы которого сомкнулись на ее прелестной шейке. В конце сороковых — начале пятидесятых она действительно едва не стала кинозвездой. А сейчас, в вечно среднем возрасте, она была самой высокооплачиваемой звездой телевизионных клипов после Барбары Уолтерс. Настоящей знаменитостью. — Но это неважно. На твоих фотографиях он выглядит симпатичным.

— С чего ты взяла? — спросила я. — У нас нет ничего, кроме кучи неразборчивых фотокопий, переданных по факсу. — Я открыла досье Калки. Там не было ни одного приличного снимка. Просто какой-то тип с длинными волосами и бородой, похожий на кого угодно.

— У меня такое предчувствие. А предчувствия меня до сих пор не обманывали. — Арлен одарила меня профессиональной улыбкой, и мне вдруг показалось, что я тоже участвую в клипе. Появилось чувство нереальности, двойного существования, ощущения того, что ты живешь с человеком, лицо которого всю жизнь видишь на экране телевизора. Он продает пылесосы, что-то делает, болтает… Личное и общественное, внутреннее и внешнее смешалось и превратилось в туманное пятно.

— Почему бы тебе не полететь со мной? — Я слегка ущипнула ее за ляжку. В прошлом феврале эта ляжка благодаря пластической хирургии была достаточно упругой. Арлен уже много лет никуда не летала. По ее словам, она согласилась бы иметь дело с силой земного тяготения только в том случае, если бы это не грозило опасностью разбиться насмерть.