– Нет, – грустно ответил Синяев. – Не Земля. Только Солнце. Нашу Землю нельзя увидеть на таком расстоянии даже в сильнейший телескоп; она так безмерно мала по масштабам Вселенной. Впрочем, так же, как и Каллисто,

– прибавил он с непонятным ожесточением.

– Там Земля, – сказал Широков. – Может быть, мы увидим ее очень скоро. Скорее, чем предполагали.

– Нет, – сказал Синяев. – Я не хочу улетать с Каллисто раньше срока. Они ошибаются. Привыкнуть к лучам Рельоса можно и здесь.

– Я очень хочу надеяться на это, – тихо сказал Широков. – Попробуем.

Его голос звучал совсем неуверенно. Синяев заметил это, но ничего не сказал.

Широков глубоко вздохнул.

– Идем спать, – сказал он и, не ожидая ответа, отошел от окна.

Синяев «опустил» занавес.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ДЬЕНЬИ

С тяжелым чувством проснулся Синяев на следующее утро. Что‑то мешало ему спать всю ночь. Что? Мысли о здоровье Широкова? Тревога за него? Да, это было. Даже во сне он не забывал об этом. Угроза покинуть Каллисто, не закончив и даже не начав работы? И это могло быть причиной.

Открыв глаза, он долго лежал неподвижно, прислушиваясь к себе. Сердце билось неровно, толчками. Временами озноб волнами проходил по телу и сознание заволакивалось словно туманной дымкой.

«Неужели я заболел? – со страхом подумал он. – Вот уж не было печали!»

Часто случалось еще на Земле, что он просыпался с ощущением начинающейся болезни. Тогда усилием воли он заставлял себя встать, взяться за обычную работу и не думать о недомогании. В большинстве случаев это помогало, болезнь глохла в зародыше.

Синяев решил и на этот раз прибегнуть к своему испытанному средству пересилить болезнь. Откинув покрывало – легкую, почти прозрачную ткань, он сделал движение соскочить с постели, но с невольным стоном опустился обратно. Сердце забилось столь бешеным темпом, что это вызвало ощущение боли. Кроваво‑красная пелена встала перед глазами.

Как будто сквозь стену, услышал он голос Широкова:

– Что с тобой?

– Подойди ко мне, – прошептал Синяев.

– Я не могу встать.

– Я тоже.

– Совсем скверно. Что ты чувствуешь? Красная пелена рассеялась. Сердце как будто успокоилось, хотя и продолжало биться неровно. Если не шевелиться, можно было говорить без неприятных ощущений. Синяев шепотом рассказал обо всем.

– То же самое происходит со мной, – ответил Широков также чуть слышным шепотом. – Срочно нужен врач. Догадается ли Синьг войти без зова?

В доме было тихо, ни звука не доносилось и снаружи. Точно все вымерло кругом. Предупредительная деликатность каллистян могла обернуться в плохую сторону. Как позвать Синьга?

– Ты можешь крикнуть? – спросил Широков.

– Нет. При повышении голоса начинается сильнейшее сердцебиение, почти мучительное. Я могу говорить только шепотом.

– И я тоже.

– Веселая история!

Они лежали не шевелясь, с беспокойством ожидая нового приступа неизвестной болезни.

Синьг не приходил. Вероятно, он думал, что гости планеты еще не проснулись, и не хотел их беспокоить.

– Они уморят нас своей заботливостью, – прошептал Синяев. – На Земле врач давно бы зашел проведать больного.

«Надо что‑то предпринять», – подумал Широков. Его взгляд остановился на большом «хрустальном» сосуде, формой похожем на цветочную вазу, наполненном голубоватой жидкостью. Это был нариди – напиток, напоминавший вкусом лимонный сок.