Он смотрел на происходящее, не моргая; на макушке неприятно зашевелились волосы. И было отчего…

— Смотри-ка, чмару поймал, — без особого удивления произнес Гердон.

…В объятиях одноглазого мальчика слабо трепыхалось огромное грузное существо с непропорционально маленькими для такой туши кожистыми крыльями.

Чмара, по всей видимости, была при смерти; маленькие узкие глазки ее закатились, голова свесилась набок, и короткий хобот, похожий на обрубок змеиного хвоста, беспомощно пускал пузыри в хлипкой жиже…

Животное обвивали сотни тонких прозрачных стеблей. Каждый заканчивался длинной иглой, глубоко вгрызавшейся в тело. Чудовищное растение пульсировало, вздрагивало, шевелилось, расширяло и вновь схлопывало вздутия на стеблях, закачивая по ним, как по трубкам, теплую кровь в свое ненасытное нутро.

— Вспомнил? — своим вопросом Гердон Лориан, похоже, решил поторопить ошеломленного Макса, который вдруг стал не более разговорчивым, чем каменный истукан.

— Да уж… — с трудом выдавил пару слов тот.

— Растение уникальное, — подхватил Гердон; в его глазах, всегда таких ярких и выразительных, появился особый «научный» блеск. — У меня давно появилась мысль, что эти хищные трубки можно использовать для переливания крови. А когда я понял, что без переливания ты не выживешь, то решил, что пора попробовать, благо, много времени это не заняло. Я просто соединил вместе два полых стебля, один со вздутием, другой без. Вздутие я магическим полем заставил сокращаться, как сердце. Замечу, что вздутия хитро устроены: в них есть особые клапаны, которые не пропускают выпитое обратно. Так и моя кровь не возвращалась ко мне, а шла в твою вену… Кстати, в вену эти иголки заползают сами, стоит их только приложить к коже.

В ответ на последнюю фразу у Макса тоскливо заныл левый локоть, на сгибе которого до сих пор красовалась вспухшая алая отметина от хищной иглы. Она не особо поддавалась даже всемогущему аноку меллеосу — видимо, потому, что «анок» — экстракт плодов Puer unoculus входил в его состав…

…Пока человек и миродержец восторгались кровожадным чудом природы, болотная чмара испустила дух. Испив свою чашу до дна, прозрачные стебли оставили бездыханное тело в покое и аккуратно свернулись в тугие спирали, образовав красивый и совершенно безобидный на вид кустик.

Макс и Гердон молча переглянулись. День шестой исчерпал себя.

В день седьмой Максимилиан узнал то, что заставило его посмотреть на Гердона, и без того показавшего себя опаснейшим магом в Омнисе, совсем другими глазами…

Макс, успевший заметить, как плохо слушаются Гердона руки, задал ему невиннейший вопрос: как он справляется с тонкой работой, ведь кто-то же ткал одежду, собирал ягоды с вершин древних донгоров и, в конце концов, делал глиняные кости.

В ответ отшельник с улыбкой продемонстрировал ему несколько глиняных трубок и черепков и посоветовал посмотреть поближе. Засохшая глина была испещрена следами маленьких, почти человеческих ладошек. Макс как-то сразу не сообразил связать эти отпечатки с прыгающими по деревьям бронзовыми дурашницами, тогда Гердон продемонстрировал живой пример.

Не поведя и бровью, он с легкостью поймал одну из понгиллид в левитационную петлю и спустил на землю. Обезьянка верещала и вырывалась так отчаянно, будто боролась за свою жизнь. То, что увидел Макс впоследствии, заставило его порадоваться, что, благодаря желудку, еще не полностью оправившемуся после лечения аноком меллеосом, он с утра почти ничего не ел…

…Гердон Лориан не только научился оживлять големов, он изменил схему энергомагического воздействия так, чтобы стало возможным запускать щупальца хиджа в живое существо.