— Держать их под замком. Наружу не выпускать. Я обращусь к Прокурору Украины за ордером на арест. Дело слишком острое, чтобы его пускать на самотек. Все! Больше ни слова!

* * *

Глэдис казалось, что над ней плывут тысячелетия. Тело ее любимого Гориора потеряло видимую организованность, превратилось в искрящийся источник радуг и огней, пульсировало в временно-пространственных сочетаниях, которые оказывались в удивительных формах разнообразных эволюций и космических творений. «Всё и все есть Я», — вспомнились Глэдис вещие слова древней Мудрости. «Тот, кто приобщил искру своего сердца к единому творящему сердцу, может считать себя родным для всей необъятности». Замечательные слова! Только почему же бурлит еще источник зла и ненависти, захватывая в свою орбиту не отдельную какую планету, а целые системы Метамиров?

Несколько раз из оврагов весело выскакивали кони-побратимы, тихонько ржали Глэдис, призывая к веселой прогулке, но она давала им молчаливый знак, что останется на месте, и небесные животные снова исчезали в зарослях серебристых деревьев.

Позже небосвод начал уменьшаться, сужаться, странные, мистические сумерки поглотили горизонт, далекие Светила собрались в мерцающий шар, который оказался под ногами Глэдис. Она удивилась: неужели Гориор для решения дилеммы Космократоров охватывает своим умом целый Мир? Вот перед ней — модель Великой Целости: пять звездных вихрей — один в центре, четыре — по бокам, они переливаются один в другой, бушуют, затмеваются или набирают силу, буйность, яркость, пытаются найти решение своего кружения, вырваться за незримую границу и угасают в бессилии понять цель…

Наступил момент, когда все исчезло вокруг Глэдис. Существовал только пятимерный мир-вихрь, и она стоит перед невидимым берегом того звездного омута рядом с дремлющим любимым. Ждет, ждет, ждет… Кого? Чего? Или не чувствовали себя так и великие Предшественники — дремлющий Вишну и терпеливая Сарасвати, Шива и Парвати, Христос и его таинственная Спутница, прикрытая Плащом Траура?!

Сколько еще следует ждать? Что должно произойти от такого напряжения? И можно ли это называть ожиданием, когда здесь отсутствует время, а лишь Вечность обнимает их крылом Покоя?!

Звёзды мерцают, пульсируют, переливаются из сферы в сферу, снова возвращаются на старые вместилища. Глэдис начинает понимать, что причина существования дремлющего мира в них самих, что крайне необходимо найти момент и место выхода из колеса порочного постоянства, и не только найти, но и направить Сознание к вечному полету вверх. Что значит вверх? Разве они с Гориором не выбрали давно это направление? Разве не трансформировали свои тела в ноосфере в сгустки воли, способные преодолевать смерть и разруху?

Да, все так! Только Звездный Круговорот остается в раздробленном сознании оптилионов мыслящих существ, — и куда им деваться от этого психогенетического родства? Отвернуться, как от надоедливого сновидения? Это то, что предлагает Космократорам Ариман: испепелить прошлые исторические спектакли, будто их и не было. Не было походов, любви, смертей, жестокостей, надежд, преступлений, мечтаний, стихов, дум, прекрасных картин, мудрых озарений. Начать Эволюцию с чистого листа лучистой материи созидания. О лукавый Ариман! И еще лукавее твой предшественник — Кареос! Вы хорошо знаете, что мысль, родившись, уже зачинает в чреве Пречистой Матери прекрасных или уродливых детей. Только их уничтожить или трансформировать. Нужно парадоксальное решение, которого еще не было в ментальном поле Метамира. В чем же оно? Найдет ли его Гориор в безднах океана Бытия, куда он так часто ныряет?

Золотистые ресницы Гориора затрепетали, как будто он услышал размышления Глэдис. Тело начало уплотняться, сгущаться, налилось теплой голубизной. Звездные вихри поднялись вверх, расплылись над небосводом, охватили Вселенную, опять стали далекими светилами.