| - Чтобы все знать, Мне было тяжело говорить, я чувствовал, как заплетается распухший язык. - Жемчуга? - спросил я. Он посмотрел на меня, и я заметил жалость в его взгляде. Так смотрят только на юродивых. - Они, родимые, они, - Вы-шеф? - Можно и так сказать. Если тебе правится- это слово. - Кравчука выбросили из окна по ошибке? - Да, накладка вышла. - Меня берегли из-за Киры? - Родственница все-таки, - сказал Тихон Иванович. - Ты, я вижу, и без подсказки все знаешь... Был бы умнее, мы с тобой в Штатах могли бы большие дела проворачивать. Большие дела. Породнились бы. Ходили бы в гости друг к другу. Играли бы на лужайке в гольф. Вспоминали бы теплыми вечерами за рюмочкой страну дураков... Но-не суждено... Свой выбоp ты сделал. - Спасибо вам,- сказал я,- за доброе слово. - Хорошо,- сказал он. И тут же потерял ко мне интерес. Словно бы меня уже не существовало. Поторопился на несколько минут. Но он имел право предугадывать будущее, я это нехотя признавал. - Гриша, - сказал он, - будь добр, когда я уйду, приведите девушку, И повежливее с ней. Но чтобы она видела покойника... И чтобы на трупе не осталось ни копейки. Не ленитесь... В машине не забудьте взять магнитофон. И динамики. На черном рынке они стоят деньги... Когда закончите, девушка убежит. Вырвется и убежит. Чтобы ни единой царапины. Ни единой... Когда приведете, невзначай скажите, что неплохо бы, мол, ограбить дачника, меня то есть, и что на следующей неделе сделаете это обязательно... Все должно быть чисто. Она будет свидетельницей ограбления и убийства... Ни единой царапины, я отвечаю за нее перед отцом. - Если у нее нервишки сдадут? - переспросил Модник. - С ними бывает. Возьмет от страха и завалятся в обморок. - В прошлый раз, когда отпустили, убежала? - Да. - И в этот раз убежит. Родственпица все-же, родная кровиночка. - А если? - Оставьте у дороги. Пусть отлежится. Поскорее вернется к папе с мамой. Как ни хорошо в гостях, а дома лучше... И без лишних стрессов. И побыстрее. - Да, все понятно. Раз плюнуть. - Ну, смотрите, - спокойно сказал Тихон Иванович. Я увидел, как он повернулся, быстрым шагом сошел на обочину и пропал в темнеющем лесу. В руках его загорелся фонарик, и я почему-то обиделся: он же говорил, что у него дома только керосиновая лампа. Про электрический фонарик даже не обмолвился. Но мне не дали долго предаваться обидам... Они закурили и стали обыскивать машину. Делали это лениво и без всякого вдохновения. Чужое их не интересовало... Выломали магнитофон, оборвали, тихо матерясь, какие-то провода, достали мою сумку, раскрыли ее, извлекли зонтик, пакет с деньгами, но даже не посмотрели, что в нем лежит. Все что добыли, кидали в багажник, и мой сломанный зонтиктоже. Сумку бросили на дорогу, она им показалась лишней. Потом ко мне подошел Серьезный, пнул для острастки ногой в бок. по сделал это так же лениво, как и обыскикал машину. Пошарил по карманам, вытащил бумажник, записную книжку, паспорт, сигареты. - Все? - спросил его Модник. - Да, - ответил он. - Пора с ним кончать. Захотелось курить... Нестерпимо... Но мои сигареты у меня отняли. А просить их я посчитал ниже своего достоинства. - Гриш, давай спорить: с десяти шагов попаду в переносицу,- сказал Модник. Серьезный с сомнением посмотрел на меня, потом на него. - Попробуй, - сказал он с зевком, - ставлю бутылку. Модник достал пистолет и передернул там чего-то, коротко щелкнуло. Он подошел ко мне и, повернувшись, стал отсчитывать шаги. Я заметил, он не мухлевал. Видно, с Серьезным шутки ке проходили. На десятом остановился и повернулся ко мне. - Давай,-сказал Серьезный, - а то спать пора. Модник встал боком и начал поднимать пистолет. Как на дуэли. Переносица у меня заныла. Я прикрыл глаза. Выстрел грохнул, но где-то не здесь, сухо прокатившись по лесу. Но все равно тело дернулось. Я покрылся мгновенной испариной. |
