Болан знал, о чем она говорит. Она намекала на неизбежные сомнения всех тех, кто живет как бы в тени. В конечном счете, между Маком Боланом и Бетси Гордон было очень много общего. Он задумчиво кивнул.

— Совершенно естественно, что вы сомневаетесь в себе, но не нужно при этом переходить грань разумного.

Ее голос звучал едва слышно, когда она прошептала:

— Очень трудно провести четкую границу между добром и злом.

— Это всегда было трудно.

— Мак Болан, ну а что в вас безусловно хорошего?

— Я никогда не задаюсь подобными вопросами, — отчеканил он.

— Может быть, потому, что вы боитесь ответа?

— Нет, ответа я не боюсь. В конечном счете, ответы никогда не изменяются. В отличие от вопросов.

Бетси повернулась к нему лицом. Со скрещенными на груди руками и сверкающими глазами она возразила:

— Я вас не понимаю.

— Вы никогда меня не понимали, моя милая.

— Я пыталась. Я все время пыталась понять вас.

Болан вздохнул.

— И тем не менее, всякий раз, глядя на меня, вы видите во мне лишь себя.

— Возможно, — согласилась Бетси Гордон.

— И это вам не нравится, так?

— Я пыталась это выяснить.

— Порой очень страшно смотреть на собственное отражение, — заметил Болан. — Левая рука похожа на правую, особенно если обе они выполняют одну и ту же работу. Тяжело видеть себя в ком-то еще. Вас тяготит, что я проливаю много крови?

— Да.

— И вы спрашиваете себя: «Неужели и я стану такой, как он?» Вас волнует именно этот вопрос. Вопрос, но не ответ. Поскольку ответа вы пока не знаете. Не правда ли?

Она уже готова была сказать «нет», но ни единого звука не сорвалось с ее губ. Чуть помолчав, Болан неожиданно спросил:

— Какое у вас вооружение?

— Очень эффективное.

— И все участники движения полны решимости бороться до победного конца?

— Совершенно верно.

— Линкольн ответил на этот вопрос еще за сотню лет до вашего рождения. Он сказал: пятясь задом, революцию никогда не совершить. Неужто вы станете такой, как я? Вполне вероятно, если проживете достаточно долго. Сможете ли вы провести границу между добром и злом? Не исключено, если только не умрете слишком юной.

— Это ужасно.

— Война тоже ужасна, — пожал плечами Болан.

— Я хотела у вас спросить... Мне никогда не доводилось задавать такой вопрос профессионалу. Вас тяготит то, что вы делаете?

— Вы хотите сказать, бесконечные убийства?

— Вы разрабатываете очередной смертоносный план, но это вызывает у вас эмоций ничуть не больше, чем у компьютера. Но ведь вы готовите совсем не ту войну, какой ее принято представлять. Не слышно боя барабанов и звуков труб, зовущих к атаке. Не видно флага, трепещущего на ветру. Вы холодно и целеустремленно готовите убийства сотен людей. Это вас не тяготит?

Болан закурил, стараясь не встречаться с девушкой взглядом. Разумеется, все это его тяготило, но он должен был выполнить свой долг.

— Вы словно описываете атаку легкой кавалерийской бригады, — криво усмехнулся он. — Ею командовал маршал Боске. Вы знаете, что он сказал?

— Вероятно, что-то весьма созвучное нашему разговору.

— И да, и нет. Боске сказал: «Это прекрасно, но это не война». Итак, моя милая, что такое, по-вашему, война?

— Меня интересует революция, а не война. Прекратите отчитывать меня, точно школьницу. Я не нуждаюсь в...

— Вам не нравятся ответы, верно? Вы предпочитаете вопросы. Можно задавать себе вопросы всю жизнь, но так и не получить на них ни одного ответа. Посмотрите на меня, Бетси.