Он справедливо рассудил, что чай обойдется дешевле, чем бензин, который будет сгорать, обогревая это могучее тело.

— Понял. — Челюсть рухнула вниз ввернулась на исходную позицию.

«Вот же ведь чудо природы!» — подумал Натан Яковлевич, направляясь к подъезду дома, в нижнем этаже которого располагалась его контора.

Сегодня у Ройтмана были еще дела. Он вел один бракоразводный процесс. Его клиентке никак не удавалось добиться от немилого супруга материальной компенсации, достойной ее великих качеств. Они решили, что обвинение в аморальном поведении подстегнет щедрость супруга, видного политического деятеля и бизнесмена. Для осуществления подобных операций у Ройтмана имелись свои фирменные методы.

— Здравствуйте, Ганна Владимировна, — молвил он, входя в приемную.

— День добрый, наконец-то. — Из-за стола поднялась женщина лет пятидесяти, одетая в строгий костюм. Она работала у Ройтмана уже более двадцати лет и была посвящена во многие его тайны.

Рядом с Ганной Владимировной сидело длинноногое создание лет двадцати с хвостиком. Высокая грудь, большие глаза, свежий загар, темно-русые волосы, все как описала клиентка.

— Вы Маргарита? — спросил Ройтман.

— Ну да, — улыбнулась девица, протягивая руку с ухоженными ногтями.

— Как она? — спросил Натан Яковлевич у секретаря.

Ганна Владимировна подняла глаза к потолку.

— Ну ничего, ничего. У вас еще полчаса.

Ройтман прошел в свой кабинет и стал готовить, как он это называл, «мизансцену». Он вытащил из шкафа и разложил на столе стопками десятки папок. Посмотрел на дело своих рук от двери, слегка завалил одну из стопок. Все должно говорить о крайней загруженности адвоката, о том, что дело, по которому пришел клиент, неважно и является чистой формальностью. Главное, чтобы он запал на секретаршу, роль которой сегодня будет исполнять Маргарита, а дальше дело зависит от ее способностей и расторопности фотографа, преследующего «возлюбленных» везде, где можно и где нельзя.

Ройтман достал из шкафчика бутылку французского коньяка, сдул с нее пыль и, вздохнув, поставил на столик у окна. Прошлый раз клиент попался нервный и подозрительный и к алкоголю почти не притронулся, но что будет на этот раз? Натан Яковлевич еще раз вздохнул и провел по бутылке ладонью, уже не столько стирая пыль, сколько мысленно прощаясь с ценным напитком.

Раздался стук в дверь. В кабинет вошла Ганна Владимировна. Она поставила рядом с бутылкой две рюмки.

— С каждым разом они все тупее, Натан. Где твоя бандерша их берет?

— Что, совсем ни в зуб ногой?

— А что, не видно?

— Вот и поговорили! — рассмеялся Ройтман. — Как в суде, вопросом на вопрос. Не всем же быть такими умными, как ты, Ганночка. И потом, она полностью соответствует описанию того типа женщин, которых предпочитает этот гусь.

— Такой тип предпочитают все, — обиженно молвила секретарша. — А не только он.

— Нет, не все, Ганночка, — с теплотой в голосе возразил Ройтман. — Я, например, люблю полных брюнеток. Ой, время уже! Скорей, скорей!

Ганна Владимировна всплеснула руками и заторопилась. Уже много лет Ройтман поддерживал в своей секретарше эту влюбленность в себя и надежду на взаимное чувство. Это очень стимулировало рвение Ганны Владимировны и снимало многие вопросы, например о повышении зарплаты.

Через пару минут в кабинет вошел лощеный тип с манерами нувориша. Пиджак от Армани своим благородным покроем скрывал дефекты его фигуры. Два или три толстых пальца унизывали перстни. Туфли из какой-то невообразимой кожи — то ли рыбьей, то ли змеиной — свидетельствовали о том, что приехал он сюда не на трамвае…

Нувориш оглядел помещение взглядом победителя, на мгновение задержал его на столике с коньяком и вперил в Натана Яковлевича, поднявшегося ему навстречу из-за горы папок.