Котлан начал вдохновенно описывать наши злодеяния и свои героические действия по пресечению оных. Причем врал он от начала и до конца. Кучка местных аборигенов-студентов в священном ужасе внимала ему, хотя некоторые и морщились от слишком явной лжи. Гашага, как мне показалось, его совершенно не слушал, но исправно кивал головой, поднимал изумленно брови и хмыкал в особо удавшихся местах.

    – И вот сии отроки были свидетелями случившегося! – патетически произнес Котлан и грозно взглянул на кучку отроков.

    Отроки испуганно закивали головами, и оттуда донеслось что-то вроде «одобрямс».

    – Да, Горий был прав, сказав мне, что это тот еще подарок...– Пробормотав это себе под нос, Гашага повернулся к дежурному преподавателю, грозно нахмурив брови.– Так ты смеешь говорить мне, что находишься при исполнении обязанностей? – вдруг рявкнул он на Котлана.– Хорошое же несение своих обязанностей в спальном сарохе! Ничтожный! Ты вздумал обманывать меня? Как мог ты исполнять свои обязанности, если не знаешь, что в термине стало на пять благороднорожденных больше? Где ты был, когда достойный Кер ас Кер вселял их?

    – Но этот сын куктуна посмел вызвать меня на поединок. Разве не запрещены подобные вызовы великим Хевлатом, да пребудет с ним благодать Шаршуда? – промямлил Котлан.

    – Да,– согласился Гашага,– но только на территории Академии. Так что, я надеюсь, ты пригласишь нас посмотреть, как ты будешь учить уму-разуму этого мальчишку. Кстати, я не успел сказать, что он маг вне уровней. Но ведь это тебя не остановит, правда?

    Котлан стремительно бледнел в процессе речи Гашаги. При последнем известии ноги подвели несчастного, и он оперся об стену.

    Гашага, явно наслаждаясь моментом, подошел к нему и положил руку на плечо.

    – Не волнуйся! Пепел, что останется от тебя, будет собран шелковым веничком в золотой совочек. Конечно, похоронен ты будешь со всеми почестями, которых достоин преподаватель нашей Академии,– доверительно сказал Гашага.

    – Но я не хочу! – вырвалось у Котлана.

    – Тогда тебе остается одно: никогда не покидать пределы Академии и носить прозвище труса,– сухо сказал Гашага.

    – Лучше быть трусом, но живым,– проскулил Котлан.

    Гашага презрительно скривился и повернулся к нам.

    – Я предлагаю всем разойтись по своим комнатам и лечь спать! – громко сказал он.– А вас, молодые люди, я хочу видеть завтра, скажем, в час чайки, у себя в кабинете. Вместе с вашим куратором Кер ас Кером, естественно.

    Гашага подошел к Тартаку, осмотрел рану и, покачав головой, наложил на нее руку. Тартак благодарно засопел. Видимо, рана все-таки доставляла ему беспокойство. Конечно же, когда Гашага руку убрал, от рубца на груди не осталось и следа.

    Жерест подошел к окну и отодвинул створку в сторону. Правильно! Хоть чуть прохлады нам нужно! Тартак умостился на разложенной постели и с интересом рассматривал то место на груди, где была рана. Мы с Тимоном присели на пуфики у стены.

    – Кажется, нас отправят назад.– Жерест вернулся к нам.– Неплохо для начала.

    – Не мельтеши! – пробурчал Тартак.– Здесь такая жара, что я, пожалуй, даже рад буду, если нас отсюда попросят.

    – Надо бы Аранту позвать,– сказал я,– то, что произошло, касается всех нас.

    – Интересно, мальчики, а как вы собирались меня звать? – раздалось от окна.