Виннету всмотрелся и, несмотря на темноту, узнав его, прошептал:

— Дедли-Ган! Благословен Большой Дух, показавший сегодня апачу твое лицо; пусть он благословит твою руку, чтобы она убила своих врагов! Мой брат скакал на огненном коне?

— Да. Золото, которое он нашел благодаря апачам, он продал на востоке и теперь едет обратно, чтобы найти еще. Зачем мой мудрый" брат хотел уйти и потом вернуться?

— Душа ночи черна, а дух вечера темен и угрюм; Виннету не смог узнать брата, лежащего на земле. Однако он видел человека, который стоит там, на холме, и ждет, когда придет поезд. Апач уйдет, чтобы закрыть глаза огаллала, потом он вернется! — В следующее мгновение он исчез.

Несмотря на темноту ночи, на близлежащем холме можно было различить фигуру человека, которая даже для тренированного глаза зверобоя представлялась смутным и неясным пятном на фоне усыпанного звездами неба. Очевидно, огаллала выставили дозорного, чтобы он вовремя увидел свет приближающегося поезда. Белому человеку было бы весьма трудно, а скорее, даже невозможно подобраться к нему незамеченным; Дедли-Ган, однако, хорошо знал, как отлично апач умеет ползать, и поэтому он понимал, что огаллала скоро исчезнет.

Прижавшись к насыпи, он ни на мгновение не упускал его из вида. И в самом деле, прошло лишь несколько минут, как вдруг около дозорного мгновенно выросла какая-то фигура и оба, сцепившись, покатились по земле. Нож апача сделал свое дело.

Прошло довольно много времени, прежде чем он вернулся; никем не замеченный, прополз он вокруг всего лагеря индейцев и теперь мог доложить Дедли-Гану о результатах рекогносцировки.

Огаллала сняли с пути несколько рельсов и положили их вместе со шпалами и стволами деревьев поперек дороги. Поезд вместе с пассажирами ждала страшная судьба, налети он на преграду. Краснокожие, сохраняя полную тишину, лежали немного в стороне от сооруженного ими препятствия, поодаль стояли их лошади. Присутствие этих животных не позволяло незаметно приблизиться к индейцам, поскольку лошади прерий по своей чуткости ни в чем не уступают собакам и ржанием оповещают хозяина о приближении любого живого существа.

— Кто их ведет? — спросил Дедли-Ган.

— Матто-Си, Медвежья Лапа. Виннету имел с ним дело, в свое время он мог убить его.

— Матто-Си? Это храбрейший из сиу; он ничего не боится и может доставить нам много хлопот! Он силен как медведь и хитер как лис; наверняка он не взял всех своих людей с собой — я думаю, что изрядную долю он оставил в прериях. Умный воин иначе не поступит.

— Уфф! — Глубоким вздохом Виннету дал знать о своем согласии со сказанным.

— Мой красный брат мог бы взять половину моих людей и поискать резервы Матто-Си.

Виннету последовал указанию, в то время как Дедли-Ган, осторожно перебравшись через рельсы, подполз к Дику Хаммердалу и сказал ему:

— Еще триста ярдов, Дик, и вы прямехонько упретесь в индейцев. Я разделил моих людей и послал половину вместе с Виннету в прерии, чтобы…

— Послали вы их туда или нет — это все равно, — шепотом прервал его Дик, — однако для чего вы это сделали, Полковник?

— Огаллала ведет Матто-Си…

— Медвежья Лапа? О Боги! Это значит, что перед нами самая храбрая часть племени, и я думаю, что где-то не слишком далеко в прерии он держит свой резерв.

— Я того же мнения. Я послал Виннету, чтобы он отсек этот резерв, а с остальными попробую добраться до их лошадей. Если нам удастся их захватить или рассеять по прерии, тогда краснокожие пропали.

— Well, well, Полковник. Дик Хаммердал и его пушка тоже не останутся в стороне.