Если с ружьем на плече выйти из Форт-Гибсона, что в Арканзасе, и двинуться вверх по течению реки, то по прошествии нескольких дней пути можно увидеть маленький поселок, состоящий из нескольких довольно примитивных домиков, небольшой площади и стоящего несколько в стороне блокгауза, грубая вывеска на котором уже издали позволяет узнать в нем салун. Сказать, что облик хозяина этого заведения радовал глаз, было бы большим преувеличением, однако и он со своей стороны не предъявлял слишком суровых требований к посетителям. Никто не знал, кем он был раньше и откуда пришел, и он также никого не спрашивал о его имени, роде занятий или цели поездки. У него можно было купить нужную вещь, поесть и выпить, провести время за игрой в карты или бросить кости, а потом отправиться дальше своей дорогой. Кто много спрашивает, тому нужно много времени, а американец ценит свое время дороже, чем ответы, которые он предпочитает получать, вовсе не задавая вопросов.

В тот день и час, о которых пойдет речь, в зале салуна сидели несколько мужчин, чей внешний вид никак нельзя было счесть подходящим для приличного общества. Одеты они были кто во что горазд, но общее впечатление сразу наталкивало на мысль, что это настоящие трапперы и переселенцы, которые навряд ли уже помнили, что такое хороший портной: при надобности они без разбора покупали первую попавшуюся мало-мальски подходящую вещь.

Там, где собираются вместе несколько белых людей, наверняка есть что выпить и, уж наверное, кто-нибудь рассказывает в подробностях интересный и поучительный случай из жизни. Присутствующие как раз молчали и смотрели перед собой, из чего можно было заключить, что одна из тех «мрачных и кровавых» историй, которые частенько доводится услышать в приграничных областях, была только что рассказана и теперь каждый копался в памяти, надеясь вспомнить нечто никому еще не известное. Вдруг один из охотников, сидевший у маленького окна, крикнул:

— Гляньте, кто это там, у реки! Если мои старые глаза мне не лгут, эти двое прямо как из книжки. Вы только посмотрите, как они сидят в седлах — уж так ладно и изящно, ну просто как на картинке. Что им вообще нужно, такого рода господам, в наших шикарных лесах?

Все, за исключением одного, повскакали со своих мест, чтобы посмотреть на чужаков; говоривший остался сидеть за столом, широко раздвинув локти. Он выполнил свой долг, и дальнейшее его не интересовало. Этот человек являл собой весьма своеобразную фигуру. Похоже, природа хотела изготовить из него кусок веревки, до такой степени все в нем было вытянуто, — лицо, шея, грудь, нижняя часть тела, руки и ноги были длинными, почти бесконечно длинными и при этом столь слабыми и ненадежными, что казалось, первый порыв ветра разметет его, как пук соломы. Лоб его был открыт, на затылке размещалось нечто когда-то бывшее цилиндром, а сейчас не поддающееся описанию; вытянутое лицо украшала борода, которая, однако, едва насчитывала сотню волос; они в беспорядке свисали со щек, подбородка и верхней губы почти до пояса. Одет он был в охотничью куртку, которая, судя по всему, была сшита во времена его ранней юности; она едва покрывала верхнюю половину тела, а рукава простирались лишь на пару дюймов дальше локтей. Два странных предмета, в которые были обернуты ноги, очевидно, раньше являлись голенищами пары огромных морских сапог, теперь, однако, они весьма походили на печные трубы; у щиколоток они смыкались с тем, что называется horse-feet — род обуви, изготавливаемый в основном в Южной Америке из еще теплой лошадиной кожи.