— А телевизор у нас сломался недавно, — вернувшись, Лина бросила на тахту ворох каких-то стираных джинсов, рубах и платьев. — Ничего, завтра заедем в прокат, возьмем. Ну! Выбирайте, одевайтесь. Не бойтесь, все чистое… боюсь, только рубашки тебе, Эндрю, не впору будут, ты ведь у нас вон какой силач! По магазинам с нами поедете? Или останетесь отдыхать?

— Лучше отдохнем, — честно признался Громов. — Пожалуй.

— Ну как хотите! Чао!

Махнув на прощанье рукой, девушка улыбнулась и убежала. Заурчав двигателем, отъехал от дома «Плимут».

— Какие славные люди, — рассматривая принесенные платья, тихо протянула Бьянка. — Нет, в самом деле, славные. К нам — как к родным… Не всякий так вот сможет! В свой дом пустили, оставили… Совсем не боятся, что украдем что-нибудь.

— Так мы ведь вроде бы на воров и не похожи, — натянув джинсы, Андрей хохотнул, глядя, как баронесса рассматривает белые шортики.

— Это… надеть, да?

— Ну если хочешь…

— Я бы лучше платье какое-нибудь… Ой… что ты делаешь… что ты…

Погладив девушку по спине, Громов привлек ее к себе, поцеловал грудь, кончиком языка лаская ставшие упругими сосочки…

— Ах, милый…

Затем оба улеглись на диван, сливая в поцелуе губы… Рука Андрея, пробежав по спине девушки, скользнула к лону. Скрипнули пружины…

— Ой…

— Тебе больно?

— Нет! Что ты! Ах…

Нет, диван все же не развалился, выдержал, хоть напор и оказался силен и неудержим, как торнадо! Как сияли глаза! И от сплетенных молодых тел, казалось, исходило сияние, то самое, которое некоторые называют неземным сиянием любви, а еще — колдовским, волшебным… За что в старые времена запросто можно было угодить на костер, а ныне… ныне — разве что под завистливые взгляды ханжей.

— Славные люди… — расслабленно глядя в потолок, повторила юная баронесса. — Это и есть — люди твоего мира, о котором ты говорил?

— Да.

— Если так — то он мне уже нравится. Нравится, несмотря на ту самобеглую повозку с ужасным запахом… Как ловко управлялась с ней эта девушка, Магдалина!

— А ты хочешь научиться так же?

— Я?!

— Ну да. Ты. Ничего такого сложного в этом нет, вышивать бисером — куда сложнее.

— Уж ты скажешь… А я смогу?

— Конечно, сможешь! Ты ж у меня смелая.

— Смелая… да-а… И все же для начала надо как-то постепенно привыкнуть… Эти солдаты, — помолчав, вдруг вспомнила девушка. — Зачем они за нами гнались? Или их послали по велению отца Джозефа Стенпоула?

— Нет. Никакого отца Джозефа здесь нет! — Андрей с нежностью погладил Бьянку по руке. — И этот город, не тот Чарльз Таун, который ты знаешь. Совсем другой!

— И мы здесь будем жить?

— Попытаемся. И знаешь, думаю, у нас все получится, ты только верь мне, ладно?

Баронесса выбрала для себя белое, в крупный синий горошек, платье, простенькое, но со вкусом, девушку лишь несколько смущали слишком уж оголенные — гораздо выше колен — ноги, впрочем, к этому она быстро привыкла. Красивых-то ножек чего стесняться-то?! Наоборот — пусть завидуют, восхищаются!

— Какая же ты у меня красивая! — одев оказавшиеся коротковатыми джинсы и растянутую желтую майку с эмблемой «Юнайтед Фрут компани», искренне восхитился молодой человек.