Воспаленное воображение измыслило сходство испещренного оспинами лица льва Французской революции, гильотинированного одиннадцать лет назад, со склонившейся к нему физиономией дядюшки Пьера – мужчины среднего возраста.

Первым намерением Алана, как только у него перестала кружиться голова, было вернуться в «Парк статуй» за Мадлен.

– Нет! – буркнул Пьер.

– Но я не могу оставить ее там!

Фонарь, заправленный рыбьим жиром, таинственно мерцал; море корежило берег, как это было не под силу целой армии. Ачжель, чья фамилия оставалась неизвестной, принесла горячий суп, который Алан проглотил с благодарностью.

– Выгляните из окна, – сказал Пьер. – Дороги и даже поля полны солдат с факелами. Вы не сможете пройти живым и двадцати метров. Ваше правительство хорошо мне платит за мою рискованную работу. Есть и другие причины для того, чтобы я этим занимался. – Он бросил взгляд на лицо на стальной гравюре. – Но нельзя торговать собственной головой. Если вы взглянете на солдат, которые вас ищут…

– Знаю! Когда я ускакал, они сразу же нашли Шнайдера. Но…

– Этот Шнайдер тяжело ранен?

– Точно не знаю, но едва ли.

– Значит, когда он придет в себя, то скажет им, кто вы на самом деле и как выглядите.

– Ну нет! – горячо воскликнул Алан. – Ставлю что угодно, что он этого не сделает!

Изрытое оспой лицо со сломанным носом и лохматыми ноздрями, похожее на физиономию гнома, нависло над ним.

– Почему вы так в этом уверены? – проворчал Пьер.

– Это вопрос личной ненависти ко мне, которую он лелеет, как маньяк. Шнайдер никому не скажет ни слова обо мне, пока не будет уверен, что не сможет сам найти и убить меня.

– Что ж, может, и так. С этим парнем шутить не стоит. Один из кирасиров, эскортировавших Талейрана, рассказал в Пон-де-Брике моему другу Леграну, как он одним ударом снес голову их командиру. Так что, возможно, вы правы.

– Держу пари, что да!

– Что касается вашей жены, – сказал Пьер, глядя на свою собственную, – то она не может явиться сюда по той же причине, по какой вы не можете вернуться за ней. Сейчас ей безопасней в «Парке статуй». Они ведь считают, что капитан Перережь-Горло уже давно околачивается здесь, – при этом странная усмешка исказила его черты, когда он снова бросил взгляд на изображение Дантона, – а не приехал в «Парк статуй» вчера вечером. Вы говорите, двадцать человек видели, как вы не так давно скакали оттуда?

– Да.

– Значит, солдаты не будут искать вас в «Парке», но через пять минут они устроят обыск здесь. Нужно сразу же спуститься в потайной погреб.

– Но…

– Слушайте меня! – властно прервал его Пьер.

На момент Алан задумался о происхождении контрабандиста, который, несмотря на свою внешность, говорил как образованный человек.

– Я прекрасно знаю, что вы собираетесь делать завтра, если у вас хватит сил. А сил у вас должно хватить! У вас закатываются глаза – вы в состоянии меня слушать?

– Да! Черт бы побрал Бони!

– Утром вы возьмете другую лошадь, а то серая кобыла в конюшне уж очень приметна. Плохо, что ваша одежда испачкана кровью, но моя жена постарается, насколько возможно, отстирать ее. Вы не можете скакать в лагерь, вооруженный саблей, но я дам вам пистолет, который вы спрячете под куртку.