|
Маркиза д'Оре также с удовольствием согласилась на брак, открывавший ее сыну путь к почестям и известности. Таким образом, все уже было улажено, если не между женихом и невестой, то между их родственниками, и Эммануил ехал в замок объявить матери, что все по поводу свадьбы обговорено и что Лектур едет вслед за ним. Маргарите только объявили об ожидающейся свадьбе, не спрашивая, согласна ли она, словно осужденному смертный приговор. С блестящими надеждами, с честолюбивыми планами в голове возвращался молодой граф в древний замок своих предков. Башни феодальных времен, почерневшие от времени стены, поросшие травою дворы составляли совершенную противоположность с юными, золотыми мечтами его владельца. Замок стоял уединенно: на полтора лье вокруг него не было никакого жилья, и одним из фасадов выходил на ту часть океана, которую его обитатели называли Диким морем, потому что буря беспрестанно вздымала его волны, другим обращен был в парк, уже лет двадцать не знавший рук садовника и превратившийся в настоящий лес. Что касается внутренних покоев, то за исключением комнат, занимаемых хозяевами, все остальные были заперты и убранство их, возобновленное в царствование Людовика XIV, благодаря стараниям многочисленной дворни сохраняло еще богатый и аристократический вид, между тем как более изящная, но не столь величественная мебель конца XVIII столетия совсем не имела его. Выскочив из дорожной коляски, граф Эммануил прошел прямо в комнату, украшенную резьбой, с расписным потолком и огромным узорчатым камином. Ему так хотелось поскорее сообщить матери добрые вести, что он даже не стал переодеваться. Бросил на стол шляпу, перчатки, дорожные пистолеты и тотчас послал старого слугу спросить маркизу, позволит ли она прийти к ней или сама пожалует в его комнату. В этой старинной фамилии уважение детей к родителям было так велико, что сын после пяти месяцев разлуки не смел без позволения явиться к своей матери. Эммануил и Маргарита видели отца только раза два в жизни, и то украдкой: их всегда тщательно удаляли от него; мать сказала им, что он в своем помешательстве необыкновенно раздражителен. Одна маркиза, образец супружеской верности, была всегда с мужем и выполняла при нем даже обязанности слуги. За эту самоотверженность во всех окрестных деревнях имя ее чтили почти наравне с именами святых. Через минуту вошел старый слуга и возвестил, что маркиза сама сейчас пожалует в комнату графа. Вслед за тем другая дверь отворилась, и в комнату вошла мать Эммануила. То была женщина лет сорока или сорока пяти, высокая, бледная, но еще прекрасная; в спокойном, строгом и печальном лице ее было что-то надменное и властное. |
