У каждого человека есть такие своеобразные вылазки в сферу независимости духа. Кемпер считал, что с этой точки зрения можно оправдать в какой-то степени алкоголиков, наркоманов, преступников, хулиганов, циников, развратников — каждый хочет вырваться из серой повседневности, бежать в призрачную страну свободы, утвердить хотя бы на короткое время свою личность, утвердить даже недозволенным образом, как античный Герострат или тот боннский чиновник, который недавно предпринял попытку сжечь мемориальный музей Бетховена.

Но одно дело оправдывать кого-то, и совершенно иное — ты сам. Всегда считал себя человеком степенным, солидным, не мог позволить себе никаких выходок. Поэтому сегодня, сбросив, наконец, тяжкий груз неуверенности и страха, он будет вести себя как настоящий европеец, за плечами которого тысячелетняя цивилизация; он будет немного скептичен, немного высокомерен, на все, что ему покажут, он не будет больше смотреть с тем предупредительным искусственным удивлением, которое изображал каждый раз, чтобы угодить хозяевам. Хватит с него!

С аппетитом позавтракав, выкурил сигару, ожидая молоденькую переводчицу, прикомандированную к нему со вчерашнего дня (переводчица опаздывала на несколько минут, и Кемпер пренебрежительно подумал о стране, где люди могут себе позволить опоздание), когда же она пришла и извинилась, он милостиво процедил сквозь зубы свое «битте», спросил, не сможет ли перед отъездом познакомиться с библиотекой, с кинотеатром или с этим, как это называется? Клубом, что ли?

Слушал ответы переводчицы небрежно, в одно ухо впускал, в другое выпускал, еле раскрывал губы, чтобы произнести хоть какие-нибудь звуки, Кемпер цедил вместо привычного «я, я» чванливое «е, е», еще и прижимал зубами кончик языка при этом, чтобы прошепелявить, изобразить перед растерянной черноглазой девчонкой нечто свидетельствующее о его принадлежности к высококультурной Европе.

Библиотека помещалась в старинном особняке. Все комнаты первого этажа были заняты простыми деревянными стеллажами. Книги возвышались от пола до потолка, множество книг; никогда не думал Кемпер, чтобы в маленьком городке могла быть такая огромная библиотека, в его душу даже закралось сомнение, что книги эти сосредоточены здесь нарочно, чтобы только ошарашить глуповатого иностранца, но оно отпало само собой, ибо кто же мог бы собрать за одну ночь столько книг и откуда? И не похоже было на это вовсе; библиотека работала, сюда шли ее постоянные читатели, в читальном зале склонилось над столом несколько офицеров и юношей в гражданском, какие-то девочки просматривали картотеку, разыскивая нужные им книги. На выдаче стояло несколько девушек-библиотекарей; они исчезали на короткое время среди книжных торосов, быстро находили то, что у них просили, и возвращались с высокими стопками толстых томов, маленьких книжечек-четвертушек, тоненьких брошюр.

Переводчица познакомила Кемпера с библиотекарями. Он раскланялся, улыбнулся туда и сюда, стараясь напустить на себя небрежную шутливость, сказал:

— Я просил показать мне самую крупную библиотеку, но никогда не ожидал, что в таком маленьком городке может быть столько книг.

— Не удивляйтесь, — засмеялась одна из девушек. — У нас есть и больше, но, к сожалению, та библиотека сегодня закрыта.

Этого Кемпер не знал. У него были данные, что в городке расположен Дом офицеров и при нем большое книгохранилище. Очевидно, русские оказались предусмотрительными, они всегда найдут выход из положения. Рядом с библиотекой Дома офицеров они держат для показа еще и эту. Но что он должен был здесь делать? Подсчитывать количество читателей, чтобы потом, прославляя советский образ жизни, привести удивительно высокие цифры абонентов в рядовом советском городке?

— Ваша библиотека городская? — спросил Кемпер небрежно.

— Нет, городская сегодня как раз закрыта. А наша — при Доме офицеров.