|
Но ведь один коготь – это такой пустяк, что лев только рассмеялся. На следующий день пастух пришел снова и отрезал еще один коготь. Но и это не обеспокоило льва: когтем больше, когтем меньше – какая разница! Так продолжалось до тех пор, пока лев не обнаружил, что пастух отрезал ему последний коготь. Тогда он зарычал: «Пастух, ты поплатишься за свою дерзость!» Но пастух, не говоря ни слова, заковал льва в цепи – ведь теперь тот уже не мог защищаться! Вот какова моя притча, сир! Людовик Тринадцатый улыбнулся и сказал:
– Согласитесь, ваш лев был чересчур снисходителен! – Нет, сир: он был слишком тщеславен, вот и все, – пожал плечами епископ. – Нам не поймать герцога де Гиза в его собственном логове. Но если вы вырвете ему один коготь, он только посмеется. Коготь за когтем, сир, и через три месяца лев будет в оковах. Ваше Величество, я имею честь предложить вам заняться Сен-Маром. – Тем, что недавно потерял отца? – вскинул брови юноша. – Да, сир, – кивнул Ришелье. – Это один из когтей льва. Впрочем, его легко вырвать. – Скорее, Сен-Мар – приверженец герцога Ангулемского, – задумчиво проговорил Людовик. – Сен-Мар – противник короля, – холодно ответил епископ. – Ангулемский в Бастилии. Следовательно, теперь маркиз поддерживает Гиза. Людовик погрузился в размышления. – И много таких когтей нужно вырвать? – наконец медленно спросил он. – Нет, сир, – покачал головой Ришелье. – Штук двадцать, не больше. Король вздрогнул и прошептал: – Нужно составить списки тех, кто подлежит изгнанию? – Они уже составлены, сир! – спокойно заявил епископ Люсонский. Людовик поднял глаза на Ришелье. «Зачем я удалил от себя моего Капестана? – с тоской подумал юноша. – Он бы сумел вступить в схватку со львом.» – Сир, – снова заговорил епископ, – это еще не все. Также необходимо защищать тех, кто вам предан. Сир, без вашего ведома одного из самых верных слуг Вашего Величества заключили в Бастилию. Сир, я прошу вас подписать приказ об освобождении этого отважного защитника престола. – Хорошо. Это мне нравится гораздо больше, – улыбнулся Людовик. – Как зовут этого человека? – Сир, имя его отца – Босамблан, – ответил Ришелье. – Как! – вскричал король. – Это сын слуги моего отца? – Да, сир, – подтвердил епископ. – Он взял имя Лаффема. – И вы говорите, что он в Бастилии? – побледнел юноша. – Да, сир, – снова кивнул Ришелье. – Он попал туда за то, что слишком ревностно защищал Ваше Величество. – Хорошо, – проговорил Людовик Тринадцатый, сжав зубы. Он открыл выдвижной ящик секретера и достал оттуда две бумаги. Они были почти заполнены: надо было лишь внести имена и поставить подпись. Это были приказ об аресте и приказ об освобождении. – Мне нужно сказать Вашему Величеству еще несколько слов, – произнес епископ. – Говорите, – вновь повернулся к нему Людовик. – Я полностью доверяю вашим советам. Ришелье поклонился и прижал руку к груди. – Господина де Лаффема заточили в Бастилию люди, которые хотели лишить вас верного слуги, – вкрадчиво начал он. – С ними нужно быть поосторожнее, поэтому пускай они думают, что господин де Лаффема по-прежнему томится в своей камере. Следовательно, не стоит вносить его имя в список лиц, покинувших тюрьму. |
