|
Говори: кто виноватый?" -- Швабрин виноватый,-- отвечал я.-- Он держит в неволе ту девушку, которую ты видел, больную, у попадьи, и насильно хочет на ней жениться. -- Я проучу Швабрина,-- сказал грозно Пугачев.-- Он узнает, каково у меня своевольничать и обижать народ. Я его повешу. -- Прикажи слово молвить,-- сказал Хлопуша хриплым голосом.-- Ты поторопился назначить Швабрина в коменданты крепости, а теперь торопишься его вешать. Ты уж оскорбил казаков, посадив дворянина им в начальники; не пугай же дворян, казня их по первому наговору. -- Нечего их ни жалеть, ни жаловать!-- сказал старичок в голубой ленте.-- Швабрина сказнить не беда; а не худо и господина офицера допросить порядком: зачем изволил пожаловать. Если он тебя государем не признает, так нечего у тебя и управы искать, а коли признает, что же он до сегодняшнего дня сидел в Оренбурге с твоими супостатами? Не прикажешь ли свести его в приказную да запалить там огоньку: мне сдается, что его милость подослан к нам от оренбургских командиров. Логика старого злодея показалась мне довольно убедительною. Мороз пробежал по всему моему телу при мысли, в чьих руках я находился. Пугачев заметил мое смущение. "Ась, ваше благородие?-- сказал он мне подмигивая.-- Фельдмаршал мой, кажется, говорит дело. Как ты думаешь?" Насмешка Пугачева возвратила мне бодрость. Я спокойно отвечал, что я нахожусь в его власти и что он волен поступать со мною, как ему будет угодно. -- Добро,-- сказал Пугачев.-- Теперь скажи, в каком состоянии ваш город. -- Слава богу,-- отвечал я;-- всё благополучно. -- Благополучно?-- повторил Пугачев.-- А народ мрет с голоду! Самозванец говорил правду; но я по долгу присяги стал уверять, что всё это пустые слухи и что в Оренбурге довольно всяких запасов. -- Ты видишь,-- подхватил старичок,-- что он тебя в глаза обманывает. Все беглецы согласно показывают, что в Оренбурге голод и мор, что там едят мертвечину, и то за честь; а его милость уверяет, что всего вдоволь. Коли ты Швабрина хочешь повесить, то уж на той же виселице повесь и этого молодца, чтоб никому не было завидно. Слова проклятого старика, казалось, поколебали Пугачева. К счастию, Хлопуша стал противоречить своему товарищу. -- Полно, Наумыч,-- сказал он ему.-- Тебе бы всё душить да резать. Что ты за богатырь? Поглядеть, так в чем душа держится. Сам в могилу смотришь, а других губишь. Разве мало крови на твоей совести? -- Да ты что за угодник?-- возразил Белобородов.-- У тебя-то откуда жалость взялась? -- Конечно,-- отвечал Хлопуша,-- и я грешен, и эта рука (тут он сжал свой костливый кулак и, засуча рукава, открыл косматую руку), и эта рука повинна в пролитой христианской крови. Но я губил супротивника, а не гостя; на вольном перепутье да в темном лесу, не дома, сидя за печью; кистенем и обухом, а не бабьим наговором. Старик отворотился и проворчал слова: "рваные ноздри!"... -- Что ты там шепчешь, старый хрыч? -- закричал Хлопуша.-- Я тебе дам рваные ноздри; погоди, придет и твое время; бог даст, и ты щипцов понюхаешь... А покамест смотри, чтоб я тебе бородишки не вырвал! -- Господа енаралы! -- провозгласил важно Пугачев.-- Полно вам ссориться. Не беда, если б и все оренбургские собаки дрыгали ногами под одной перекладиной; беда, если наши кобели меж собою перегрызутся. |
