Как это сделать? Она пришла к профессору и попросила, чтобы тот разрешил провести с ним сеанс гипноза. Реакция была бурной и предсказуемой.

— Ты, Вера, совсем сбрендила?! Что ты мне предлагаешь? Захотелось в мозгу старика покопаться, тебе мало пациентов? Ни за что!

— Тимур Борисович, мне надо понять, что за барьер стоит у вас в подсознании. Ведь мы так и не добились вашей стопроцентной чувствительности на смертельную опасность. Вы же сами этого хотели?

— Ну почему не добились, — проворчал профессор. — Наоборот, опыт кончился удачно. Приеду в Питер, сразу начну использовать твою методику. Правда, побочные эффекты… Все эти боли и дистония вегетативной нервной системы… Ну, можно о них не распространяться.

— Но ваше подсознание реагирует лишь на угрозу выстрела. Забыли, Тимур Борисович? А на яд и прочие угрозы — нет. Это неполноценный опыт.

Он ничего не забыл, просто не хотел помнить…

— Нам попросту не хватило времени, — упрямо парировал Тужилов. — Да и к тому же я пожилой человек, другие подопытные добьются большего.

— И все же мне бы хотелось понять, где мы с вами допустили ошибку. — Вера лукавила вдохновенно, желая добиться своего. — Чего вам тревожиться? Я ваша ученица, хороший специалист, все, что я узнаю, останется между нами. Зато, если есть шанс, что мы раскрепостим подсознание, уберем барьер…

Тужилов мрачно засопел.

— Ладно, — сдался он. — Попробуй.

Тимур Борисович был, что называется, «вещью в себе». Не рядовой случай, закрытых людей намного больше, чем открытых. Вере обычно представлялась картинка: пациент становился как будто человеком-луковицей. По мере снятия слой за слоем золотистых луковых одежек открывалась та внутренняя часть луковицы-души, которая была горькой, от знакомства с ней иной раз Вере хотелось плакать. Именно такие овощные ассоциации возникали у психотерапевта Лученко. А может, к профессиональному здесь примешивался еще чисто женский взгляд на вещи, кто знает…

Первые минуты она вела Тужилова осторожной техникой пошагового усыпления. Вначале тщательная словесная формулировка, затем Вера, привычно подражая движениям, мимике, ритму дыхания и угадываемому сердечному ритму, присоединяется к потоку жизни человека. Как обычно, несколько мгновений ожидания — получится или не получится? — и наконец возникает особое ощущение резонанса, единой волны. И как обычно, когда волна поймана, все дальнейшее похоже на полет. Отметила для себя его глубочайшее погружение в гипнотическое состояние.

— Вы меня хорошо слышите, Тимур Борисович, и продолжаете глубоко спать. Вы можете свободно со мной разговаривать. Между нами полное взаимопонимание. Продолжая спать, вы можете двигаться, можете вспоминать и думать, вы все можете, хотя спите. Сейчас вам хорошо, вы спокойны. Давайте поговорим. Вспомните своего пациента, мальчика или подростка, из благополучной семьи. Вы определили, что он социопат, причем не латентный или пассивный, а активный, то есть опасный для себя и других… Попробуйте вспомнить, ведь такая определенность в диагнозе — не частое явление.

— Да, я вижу их, парень приходил с мамой. — Тужилов говорил ровно и спокойно. — Он полненький, розовощекий. Мама домохозяйка. Папа у них начальник, в каком-то строительном тресте работает. А мальчик… да. С мальчиком было нехорошо. Я сказал матери, она не поверила. Стала кричать, возмущаться, дескать, не может этого быть, ее сын вовсе не сумасшедший, он просто переутомился! А я никудышный врач, и меня нельзя на пушечный выстрел к детям подпускать… Я прошу ее не кричать, чтобы парень не услышал, — он ждал в коридоре.