Сперва всё шло так, как надо. Трубочист и правда вызвался ей помочь, поднялся на ноги и, взяв за руку, куда-то её повёл. Принцесса сперва подумала, что к костру, где свет поярче, но оказалось, что нет, они шли в другую сторону. Вот оно, началось! Её сердце забилось в предвкушении.

— Опустись на траву, — сказал трубочист, остановившись.

— То есть как? — Как только дошло до дела, она снова была готова сопротивляться.

— Как-как, вставай на колени! — командным голосом пояснил он.

С трудом удержавшись от очередного выпада, принцесса послушалась. Ох, что сейчас будет…Трубочист опустился рядом с ней…Их тела соприкасались друг с другом…

— Наклонись, — велел он.

Принцесса вновь послушалась…и завопила. Пригнув её голову пониже одной рукой, второй трубочист щедро умыл ей лицо ледяной водой из ручья. И, едва дав ей отдышаться, повторил процедуру.

— Ну, как? — спросил он затем. — Теперь лучше?

— Что лучше? — пролепетала совершенно сбитая с толку принцесса.

— Глаз лучше? Соринка смылась?

Принцесса поморгала, избавляясь от попавшей в глаз воды.

— Теперь лучше, — обречённо кивнула она.

— Ну вот и хорошо.

Не говоря больше ни слова, трубочист поднялся с земли и зашагал обратно.

Принцесса тяжело вздохнула, провожая его взглядом. По-видимому, ей суждено было умереть девственницей.

Хорошенько выспавшись, они продолжили путь. Причин особенно торопиться не было. До монастыря оставалось недалеко, и, даже двигаясь очень медленно и делая многочисленные привалы, они успевали добраться до цели в течение дня. Именно поэтому, когда трубочист, не вполне ещё оправившийся после вчерашнего, прикорнул во время обеденной остановки, принцесса не стала его будить. Пускай отдохнёт. Кажется, её побег вышел ему боком. Слишком во многие передлки она его втянула, сама того не желая. Впрочем, скоро он уже сможет отдохнуть от неё в полной мере.

Коротая время, девушка прошлась до реки и, убедившись, что поблизости никого нет, коротко искупнулась. Вода была холодная, бодрящая, но и не такая ледяная, как во вчерашнем горном ручье. К тому же погода стояла ясная, и яркое солнце припекало затылок. Принцесса то и дело бросала напряжённые взгляды на заросли камыша, скрывавшие приличную часть берега, опасаясь, что кто-нибудь несвоевременно нарушит её одиночество. Ей то и дело казалось, будто оттуда слышатся голоса, или чьё-то шумное дыхание. Наверняка эти страхи были необоснованны, а слышала она всего лишь шелест травы и копошение мелких водных зверюшек. Однако, предпочитая не рисковать, девушка вскоре поспешила вернуться на берег и, быстро отжав рубашку, надела прямо поверх неё своё запасное платье. То, в котором она ходила вчера, носить было долее нельзя. Затем, отжимая на ходу рыжие локоны, она двинулась обратно.

Трубочист по-прежнему спал, слегка нахмурившись и неспокойно дыша. Принцесса склонилась над ним и очень-очень осторожно, чтобы не разбудить, провела рукой по волосам, как обычно, взъерошенным. Дыхание спящего как будто стало чуть более ровным. Склонив голову набок, принцесса разглядывала узор из веснушек, украшавший щёки и нос юноши. Нет, красавцем его, пожалуй, не назовёшь, а всё-таки он был на редкость симпатичным.

— Какой хорошенький, правда?

Неожиданно раздавшийся за спиной голос словно вторил её мыслям. Принцесса вздрогнула и резко обернулась. Рядом с ней стояла девушка лет пятнадцати, то есть в том самом возрасте, когда юное создание уже перестаёт быть ребёнком, но ещё не совсем успевает стать настоящей женщиной.