|
Один подорвется, остальные пойдут в обход. Я не понимал, к чему Сван клонит. В огне потрескивали обломки оконных рам. Хорошо, что предки не знали, что такое металлопластиковые окна, а то бы мы остались без дров. — Еще во время советско-финской войны начали кумекать, что лучше бы мина сама подкатывала к танку. Один танк — одна мина. Не двести на штуку, а одна. Усек, какая выгода? Я кивнул. — Вот тогда и придумали использовать собак. А что? Дворняг до хрена. Цепляешь на Шарика брезентовый вьюк с двумя боковыми сумками, в которых тротиловые заряды по шесть кэгэ каждый, и вперед, беги, псина, умирай за царя природы. Сван замолчал. А мне вдруг стало интересно, что из этой затеи получилось: — Ну и как, умирали? — Не-а, не захотели. Проект свернули, виновных наказали. — Угу. — Иного я и не ожидал. — Но спустя много лет об этой затее вспомнили. Вот тут я напрягся, начиная догадываться, на что намекает отставной майор ГРУ. — И не просто вспомнили, но и возобновили эксперимент. Наука далеко шагнула с тех пор. Компьютеры, космос, нанотехнологии… — Сван многозначительно замолчал. — Собаки — ладно. А слепые почему? — решил уточнить я. — А потому что боятся, когда на них прет стальная громадина. Меньше видишь — легче умираешь. — Это уж точно, — сказал я, хотя и очень сомневался, что отсутствие глаз делало собак бесстрашными. Сван лег и укрылся с головой, а я сидел у костра и думал о том, что в Зоне самые страшные существа — вовсе не кровососы и химеры, но самые обычные люди. Глава 12. Новичок Новичку нелегко у Периметра. Сгинуть здесь куда проще, чем раздавить окурок каблуком. Ты бродишь по Чернобылю-4, заглядывая в обожженные радиацией лица. Ты готов на все, лишь бы тебя взяли туда, где можно найти артефакт и тем самым заработать на банку тушенки. Ведь ты так много повидал, пробираясь через многочисленные кордоны и блокпосты. В конце концов, ты не какой- нибудь маменькин сынок, живущий на стипендию. Жизнь редко трепала тебя по загривку, чаще била по зубам. Гостиниц в городке нет, и спать на лавочках в октябре не очень-то тепло. К тому же по темным улицам раскатывают милицейские «уазики». Ходят слухи, что у ментов договор с работорговцами. Мало ли чего пропадают люди в городке возле Зоны… И вот уже меди не хватает даже на четвертушку хлеба, а обожженные радиацией лица все так же безучастны к тебе. В груди хрипло булькает, кашель выворачивает легкие наизнанку. И ты начинаешь ненавидеть всю сталкерскую породу, всю эту надменную мразь. Трусы. Они боятся, что ты — засланный казачок. Или конкурент. Будто ты отберешь у них добычу, вырвав кусок изо рта!… Вот так, от безнадеги, я и оказался на окраине. За спиной в чернильной мгле мерцали высотки. Заправка у дороги манила меня неоновой вывеской, как глубоководный удильщик — креветку. На то, чтобы выломать в орешнике дубину, нужны были силы, а я едва стоял на ногах от слабости. |
