|
Это удел слабых духом людей – кричать «меня подставили и обманули, пожалейте меня, ведь я такой несчастный»! Здравомыслящий и сильный духом человек понимает, что подставился и обманулся в первую очередь он сам. Это он сам дал возможность своему лучшему другу использовать себя в качестве лоха, на которого был оформлен банковский кредит. Это он сам принимал участие во всех делах их бандитской бригады, ведь как ни крути, а иначе как бандитской бригадой их компанию назвать было нельзя. И, это он сам не захотел объявлять Марику войну, когда понял, что тот его использовал и кинул. Тогда для Егора все то хорошее, что было в их с Мариком дружбе, перевесило накопленные обиды и злость на то, что его просто использовали. В конце концов, ведь так было не всегда. Они когда-то ели из одной тарелки и укрывались одним одеялом, они когда-то прикрывали один другому спину и оба были уверены друг в друге на тысячу процентов. Что с того, что один из них забыл все это ради минутной выгоды и золотых гор, другой-то ничего не забыл – ни хорошего, ни плохого, и хорошее, в глазах Егора, весило намного больше, чем плохое. Так стоит ли винить во всем Марика, или лучше обратить внимание на свои неблаговидные поступки? Что выбрать – месть или прощение? Кто виноват – он сам или другие? Вопросы, много мучительных вопросов, и ответа на них никто не подскажет, до всего надо доходить самому.
Витосу на третий день передали из дома вещи и умывальные принадлежности, а Егору разрешили взять сумку с личными вещами, предварительно изъяв оттуда, запрещенные к использованию предметы. Теперь они сидели и спали уже не на голом металле, а на стареньких шерстяных одеялах, привезенных матерью Витоса. С продуктами у них стало тоже чуть получше. Егор уже не воротил нос от казенной еды – голод не тетка, и когда есть захочешь по-настоящему, тогда и отвратная тюремная баланда покажется тебе райским угощением. Все эти дни Витос почти ничего не ел, спасаясь только чифирем, который готовил для него Егор, быстро усвоивший эту нехитрую науку. На пятый день Витос, наконец-то, начал потихоньку вставать, его лицо немного порозовело и к нему вернулся аппетит. – Витос, а что это с тобой было? – как-то спросил его Егор во время обычной трепотни ни о чем. – На простуду вроде не похоже. – Ломка у меня была, – немного помолчав, нехотя ответил тот. – Я как с зоны откинулся, все это время плотно на героине сидел, а тут в хате меня и прихватило. Достать ширева здесь негде, вот и ломало меня по черному. Сейчас уже отпустило, а первые дни было тяжко – хоть вешайся. – Ну ни фига себе, – удивленно присвистнул Егор. – А я-то думал, что при ломке наркоманы ведут себя как буйнопомешанные и на всех подряд кидаются. – У всех это по-разному бывает. Меня вот так уже не первый раз ломало, так что я точно знаю, что все это перетерпеть трудно, но вполне можно, – вяло пожал плечами Витос. – Хреновое это дело, наркота, – немного помолчав, сказал Егор. – У меня столько знакомых на нее подсели. Были нормальными пацанами, а стали… законченными наркошами. Сначала все деньги извели на это дерьмо, потом все ценное из дома повытаскивали, а теперь за дозу мать родную продать могут… – Нет, ну это ты загнул, мать продать за дозу, – возмущенно запротестовал Витос. – Все люди разные, я-то себя контролировал, хотя денег, конечно, у меня уходило не меряно – в день минимум пятьдесят баксов. – Значит, ты еще не успел подсесть на это дело по-настоящему, – убеждено сказал ему Егор. – Говорю же тебе, я видел, куда заводит людей наркота. – Как не успел? – снова встрепенулся Витос, а потом, опустив голову, с горечью добавил. |
