– Не умею я так драться, как Мириам. Никто не умеет, неужели тебе непонятно?

    – Я не об этом. Ты лошака убил. Лошаков нельзя убивать. Это хуже, чем маленького ребенка убить.

    – Что, лучше бы я человека убил?

    – Конечно! Он воин! А лошак не виноват. Он тебе ничего плохого не сделал.

    Крис, до этого молчавший, вдруг резко рассмеялся. И так же резко оборвал смех.

    Остановились у ручья. Мириам распаковала вьюк со своими врачебными штучками, и Греб занялся ее раной. Дора с интересом наблюдала. Во врачевании она разбиралась плохо, а кэптэн должен знать все. Греб намочил салфетку какой-то жидкостью, стер кровь. Намочил другую салфетку, раздвинул края раны и начал грубо орудовать ей прямо в ране. Обильно пошла кровь. Блеснул металл. Греб выдавил в рану густую желеобразную жидкость, которая ослабила кровотечение, приготовился зашивать.

    – Стой! – воскликнула Дора – там железо внутри, осколок меча.

    – Это не осколок меча. Это мои косточки железные, – грустно усмехнулась Мириам. – Помнишь, я тебе говорила, что меня сделали?

    Крис подал изогнутую дугой иголку, и Греб быстро зашил рану. Смазал чем-то сверху, перебинтовал руку.

    – Через два дня заживет. В полевых условиях лучше не форсировать процесс. По коням!

    Все вскочили на лошаков, лишь Дора сидела на прежнем месте с изумленной застывшей физиономией.

    – Дора, ты что, не выспалась?

    РАБЫНЯ ВСЕМОГУЩЕГО

    – Мири, у тебя на самом деле все кости железные?

    – Да.

    – А когда ты маленькая была…

    – Я не была маленькой. Меня дракон сразу большой сделал.

    – А почему Греб сказал, что убивать – твоя работа. Ты же не амазонка какая-нибудь?

    – У нас у каждого своя работа. Ты – проводник. Греб – кэптэн по-вашему. Я охраняю и защищаю.

    – А Крис?

    – А Крис – разведка. Незаметно пройти в орду, узнать, что надо, незаметно выйти – его работа.

    – Почему тогда в форт на разведку Греб Рэя послал?

    – Рэй – не наш. Чужак. Мы можем обойтись и без него. К тому же, он сам напросился.

    – Сами вы чужаки, – буркнула Дора. – Мири, а почему Крис говорит, что ты никогда не спишь?

    – Он прав только наполовину. Считай, что я очень чутко сплю. Ночью я восстанавливаю информационное равновесие с окружающей средой.

    – Госпожа, Дора ничего не поняла.

    – Ну, обдумываю, что произошло за день, что увидела нового, и как я должна была поступить в соответствии с психосоматической моделью, заложенной во мне. Опять непонятно говорю? Если днем встречается много нового, к вечеру я становлюсь тормознутая. А здесь, на Сэконде, все вокруг новое, да еще сутки на восемь часов длиннее. За ночь я все перевариваю, раскладываю по полочкам, и к утру знаю, где и как должна была поступить. Кстати, вы, люди, во сне то же самое делаете. Только на уровне подсознания.

    Вечером Дора решила заняться изучением медальона. Греб рано лег спать, так как не выспался накануне. Мири легла рядом с ним. Крис ушел куда-то в лес. Сказал, что вернется через час-другой. Дора сжала медальон особым образом, как делала Мириам, нажала ногтем на завитушку, и он открылся.