Конверт, надписанный незнакомым почерком, был адресован мне. Читать было некогда, но я прихватила письмо с собой. По прибытии на Поварскую улучу минутку, вскрою письмо и прочту. Не умирать же от любопытства до окончания свадебных торжеств!

Дорогой я успела накоротке подумать о Мишином предложении. А что, если рискнуть и принять его? Мы все столько пережили вместе, что невольно сроднились, и Михаил теперь совсем не чужой для меня человек. Может быть, брак, построенный на дружеских чувствах, окажется долговечнее, чем в семьях, опирающихся лишь на романтическую влюбленность?

Да и только ли на дружеских чувствах будет основан этот брак? Зачем себя обманывать? Если уж женщина хоть раз искренне пожалела мужчину, значит, любовь потихоньку наполняет ее сердце. А мне так часто доводилось жалеть бедного Мишу по самым разным поводам…

Из нас получится неплохая пара — ведь французы недаром утверждают, что женщина интересна своим прошлым, а мужчина своим будущим…

Явление Маруси в бриллиантах и кружевах ручкой работы произвело ошеломляющее впечатление. Заждавшиеся гости восторженно ахнули и легко простили новобрачной долгое отсутствие — всем стало ясно, что молодая княгиня поменяла свадебный убор на иной, более роскошный, потребовавший и новой прически, и некоторых перемен в подвенечном наряде, и поэтому немножко задержалась. Гости объясняли друг другу, что бриллиантовый венец на голове новобрачной стоит целое состояние, пол-Москвы за него можно купить, так нельзя же было в таких драгоценностях кататься на автомобиле по Девичьему полю. Очень практично со стороны молодой явиться на венчание в простой фате с флердоранжем, а уже в собственном особняке, в безопасности, поменять флердоранж на бриллианты и роскошные старинные кружева. Фата, дополнявшая диадему, — сама по себе произведение искусства, и можно представить, в какую сумму обошлась эта вещь…

Примерно такими же репликами обменивалась и я с энергичной газетной дамой, ведущей раздел светской хроники. Журналистка, в протяжение нашей беседы бегло записывавшая в блокнот сведения для статьи, была мне хорошо знакома по Лиге равноправия женщин. Я была уверена, что материал о Марусиной свадьбе будет подан в газетах как нужно. Если бы эта дама не подписывала свои корреспонденции псевдонимом «месье Анатоль», что является беспринципной уступкой мужскому шовинизму, я не могла бы предъявить ей никаких претензий.

После разговора с «месье Анатолем» меня перехватил Миша.

— Леля, после всех сегодняшних событий я как никогда уверен, что ты — именно та женщина, которую я мечтал встретить всю свою жизнь. Рядом с тобой так легко и надежно! И это большая удача. Ведь должен же хоть кто-то в этом мире сохранять ясную голову и в любой ситуации знать, что нужно делать.

— Мишенька, ты отводишь мне какую-то скучную роль. Я не хочу брать на себя обязательство всегда сохранять ясную голову.

— Хорошо, я не возражаю против того, чтобы ты ее потеряла, конечно, чуть-чуть, самую малость… Полное отсутствие головы будет тебе не к лицу. Так что ты мне ответишь?

— Воспитанной даме было бы приличнее долго отвечать тебе «нет», потом, весьма не скоро, перейти к уклончивому ответу, и только после изматывающих многомесячных баталий тебе удалось бы с боем вырвать слово «да». Но ты знаешь, что я — враг условностей и всю жизнь пытаюсь сбросить их ярмо. Я скажу тебе «да» сразу и без всяких боевых действий. Только пообещай, что никогда не будешь покушаться на мою независимость. Иначе мне придется гордо уйти и даже громко хлопнуть на прощанье дверью, а я этого совсем не хочу!

Тут, собственно, можно было бы и завершить мои записки. Матерые беллетристы любят заканчивать повествование либо свадьбой, либо, на худой конец, предложением руки и сердца.