В глазах у него сразу же зарябило от пестрых костюмов, сорочек и чулок.

Странно, — подумал Мэтью. Ему казалось, что пруссаки из благородного сословия должны быть более строгими, а из цветов отдавать предпочтения серому и черному, однако почивший владелец этого модного безумства явно ни в чем себя не ограничивал. Мэтью извлек из сундука ярко-красный жакет и, примерив его, обнаружил, что он довольно плотно облегает плечи и подходит ему по длине. И даже ширины рукава вполне хватит, чтобы пропустить через нее рукав сорочки с пышной кружевной манжетой. Мэтью подумал и натянул на себя пару желтых вельветовых бриджей. Длина их была в самый раз, но Мэтью не был уверен насчет талии. Возможно, до завтрашнего вечера придется купить другие бриджи. Сапоги также не подошли — оказались малы — проходить в них целый вечер было невозможно. Мэтью нашел в сундуке еще один огромный парик и косметичку из тикового дерева, полную баночек с белилами, различных красок и пудр, черных карандашей для глаз и аппликаторов. Все это, как он понял, принадлежало щеголеватому барону Брюксу.

Пальто из тюленьей шкуры, которое Брюкс носил прошлой ночью, Мэтью обнаружил не сразу: его покойник бросил на спинку кресла в спальне. Дойдя до пальто, Мэтью примерил его и понял, что этот безумный предмет верхней одежды непомерно тяжелый, равно как и чудовищная шуба из шкуры белого медведя. Ощупав карманы, Мэтью нашарил в одном из них синюю сумочку, похожую на кошелек. Расстегнув три пуговицы, что служили на ней застежками, он нашел горсть золотых и серебряных монет. Направив на них свет, он понял, что это золотые гинеи и соверены, а также несколько шиллингов и, видимо, какие-то прусские монеты. Мэтью понятия не имел, сколько это все стоило, но было ясно, что барон и граф явились в Англию во всеоружии, готовые к встрече с медведем. Точнее, с похожим на медведя адмиралом Королевского флота.

Мэтью все еще рылся в багаже, когда услышал новый стук в дверь. Открыв ее, он увидел Джулиана, чье свежевыбритое лицо разрумянилось от холода. Было в нем и еще одно изменение: сделав несколько шагов в комнату, он снял треуголку и продемонстрировал совершенно лысую голову.

— Запри дверь, — проинструктировал он, прежде чем Мэтью успел вымолвить хоть слово. Когда указание было исполнено, Джулиан броском отправил свою треуголку на диван. — Как тебе мой первый шаг превращения Девейна в Пеллегара?

— Восхитительно, — хмыкнул Мэтью. — Правда, полагаю, тебе было холодно так идти.

— Главное, я нашел цирюльника, который работал с утра пораньше. А что насчет тебя? Ты уже сжег трупы в камине?

— Эээ… нет, я собирался сделать это после того, как перекушу.

— Что ж, ни слова больше! — Джулиан нырнул в глубины своего плаща и извлек какой-то предмет, завернутый в вощеную бумагу, после чего протянул его Мэтью. — Пекарня тоже была открыта. Это кусок пирога с изюмом. Блюдо дня.

— Премного благодарю, — сказал Мэтью, принимая довольно скудный, но все-таки завтрак. — Полагаю, ты сам уже подкрепился?

— В таверне за углом подают отличное говяжье рагу и яичницу. Я заслужил сытно поесть после того, как вынужден был обрить голову.

— И я мог бы заслужить поход в таверну за то, что нашел. Взгляни сюда. — На ходу доедая пирог, Мэтью сначала показал Джулиану денежные запасы Брюкса, а затем вытащил из саквояжа странные чертежи. — Как думаешь, что это?

— По-моему, эти планы составил какой-то сумасшедший, — покачал головой Джулиан, изучив все пять листов. — Размеры… двадцать футов в длину? А размах крыльев сорок футов? Ума не приложу, что это может быть.

— Я тоже, но, очевидно, граф и барон очень высоко ценили эти чертежи, раз так надежно их спрятали. Полагаю, они, как и золотые слитки, предназначены для той встречи, что состоится завтра вечером.