Паири пробует встать на ноги, держась за скалу, но сразу же падает от боли. Однако мысли о Кари придают мальчику силы, и он повторяет попытку. Закусив губу, чтобы не стонать, он снова пробует подняться, и на этот раз ему удается удержаться на ногах. Прислонясь спиной к скале, он переводит дыхание, потом ощупывает ногу. Больно, но надо идти.

Паири оглядывается и при свете луны намечает путь наверх. Сначала надо перелезть через этот камень, так… Теперь туда – левее, теперь самое трудное – подняться на тот выступ!

Ох, как ноет плечо! Ну да ничего, надо думать о Кари, тогда сразу находятся силы. Еще немного. Неужели он действительно уже лежит на дороге?

Встать, встать скорее, вот так, а теперь идти, только куда? В Долине царей работает лишь несколько живописцев, каменотесы уже все кончили. А живописцев так мало, что, пожалуй, им не справиться со стражей. Почти все мужчины поселка заняты сейчас в Долине цариц, их-то и надо известить в первую очередь. Но ведь обо всем, что случилось с Кари, надо сообщить и его отцу, и на восточный берег – может быть, Хеви уже там?

Куда же идти прежде всего? А сил так мало, кровь из плеча все еще течет… И Паири решает как можно скорее добраться до поселка – рассказать обо всем Онахту. А он уж сам решит, что лучше делать.

Пошатываясь и хромая, мальчик едва бредет по знакомой тропинке…

12. ХУДОЖНИК ХЕВИ И ВЕРХОВНЫЙ ЖРЕЦ АМЕНХОТЕП

– Великие милосердные боги! За что вы посылаете на мою голову еще и это несчастье! Сын мой, сын мой! Что с тобой будет?

Художник Хеви открывает глаза, потому что за дверью раздается отчаянное женское рыдание.

Вчера, когда Хеви, приехав наконец в столицу, пошел доложить о поездке второму жрецу храма Амона, его встретил при выходе из ворот храма мальчик в жреческой одежде и передал просьбу врача Бекенмута немедленно прийти к нему. Мальчик проводил Хеви к дому врача.

Бекенмут рассказал художнику все, что случилось в поселке за время его отсутствия. Их разговор затянулся далеко за полночь, и Хеви остался ночевать у врача.

Услышав рыдания, Хеви вскакивает, накидывает одежду и распахивает дверь.

– Беда, господин, новая беда! – вся заливаясь слезами, бросается к нему Неши. – Сколько горя в нашей семье, сколько горя! Сначала схватили Нахтмина, потом чуть не осудили мужа, а теперь они утащили моего сына, моего Кари, в тюрьму и мы даже не знаем, жив ли он!.. Вот муж прислал своего ученика сказать мне об этом!

Около Неши стоят высокий юноша и мальчик, которые кланяются Хеви.

Новость как громом поражает художника.

– Как это случилось? – только и может он сказать.

Юноша рассказывает все, что ему известно. Во время его рассказа входит Бекенмут и тоже слушает.

Выслушав юношу и немного успокоив Неши обещанием немедленно пойти к верховному жрецу, Хеви снова уходит в спальню и зовет с собой ученика столяра.

– Можно и мне, господин? Мне тоже надо тебе много рассказать, – робко говорит мальчик.

– А кто ты, дружок? – спрашивает Хеви.

– Я Тути, друг Кари… – Тути хочет еще что-то сказать.

Молодой столяр перебивает его:

– Отец Кари велел мне найти этого мальчика в Святилище и отвезти сюда, чтобы он рассказал все, что знает, врачу Бекенмуту и тебе, если ты уже вернулся.

– Тогда идем, мальчик!

Хеви сначала выслушивает молодого столяра и отпускает его, а потом долго беседует с Тути.

В это время Бекенмут всячески успокаивает Неши и уговаривает ее собраться с силами и не говорить о тяжелом событии Таиси, иначе лечение девочки будет нарушено таким потрясением.