Изменить размер шрифта - +
Девушка схватила костыль и заковыляла к ней.
   — Где дядя Доминго? — спросила она, так как хотела, чтобы и он услышал ее рассказ.
   — В таверне, где же еще, — ответила Мария. — Но я не сомневаюсь, что он вернется к ужину.
   Обычно Мария готовила горячее один раз в день, на обед, но сегодня они ушли из дому рано утром, взяв с собой лишь краюху хлеба с горчицей, и

она знала, что Доминго придет голодный. Поэтому она разожгла очаг, чтобы сварить суп. Каталина не могла больше ждать.
   — Мама, мне явилась святая дева.
   — Да, милая, — рассеянно ответила Мария. — Будь добра, почисти мне морковь и нарежь ее. — Она начала готовить суп.
   — Но, мама, послушай меня. Мне явилась святая дева. Она говорила со мной.
   — Не болтай ерунды, дитя. Когда я пришла, ты крепко спала, и я не стала тебя будить. Хороший сон — к счастью. Но, раз уж ты проснулась, помоги

мне готовить ужин.
   — Это был не сон. Я говорила с ней до того, как легла спать.
   И Каталина рассказала о том, что с ней произошло. Красивая в молодости, с годами Мария Перес, как и большинство испанских женщин, очень

располнела. Жизнь не баловала ее, двое детей, родившихся до Каталины, умерли в раннем возрасте, муж убежал в Америку, но она смиренно приняла

случившееся как испытания ее веры. Будучи не только набожной, но и практичной, она предпочитала не плакать над убежавшим молоком, но находила

утешение в работе, молитвах и заботе о дочери и непутевом брате. Рассказ Каталины испугал ее. Девушка приводила столь точные детали, что

казалось, это невероятное событие действительно произошло. Мария никак не находила приемлемого объяснения. Правда, от долгой болезни и потери

возлюбленного у Каталины могло помутиться в голове. Она молилась в церкви, а затем сидела на жарком солнце. И все привиделось ей с такой

ясностью, что она уверовала в реальность встречи со святой девой.
   — Сын дона Хуана де Валеро, который лучше всех служил богу, — епископ Сеговии, — закончила Каталина.
   — Это точно, — кивнула Мария. — Он святой.
   — Дядя Доминго хорошо знал его в молодости. Он может отвести меня к нему.
   — Успокойся, дитя, дай мне подумать.
   Церковь не жаловала людей, объявлявших во всеуслышание, что они общались с Иисусом Христом или его матерью, пресвятой девой. Не так давно

монах-францисканец наделал столько шума, излечивая больных с помощью сверхъестественных сил, что им заинтересовалась Святая палата. Монаха

арестовали, и больше о нем не слышали. А в монастыре кармелиток, где подрабатывала Мария, одна из монашек заявила, что Илия, основатель ордена,

явился ей в келье и проявил к ней исключительную благосклонность. Настоятельница взяла хлыст и била монахиню до тех пор, пока та не призналась,

что выдумала историю, чтобы занять более важное положение в ордене. И, если церковь с такой подозрительностью относилась к словам монахов и

монахинь, можно представить, как она отреагирует на историю Каталины. Мария испугалась.
   — Никому ничего не рассказывай, — предупредила она дочь, — даже дяде Доминго. Я поговорю с ним после ужина, и мы решим, что нам делать. А

теперь, ради бога, почисти морковь, а то мы не успеем приготовить суп.
   Каталину не слишком устроило такое решение, но она не посмела перечить матери.
   Наконец появился Доминго, слегка выпивший и в прекрасном расположении духа. Он любил послушать себя и за ужином красноречиво описал Каталине

все подробности торжественной встречи, тем самым предоставив удобную возможность объяснить читателю, почему город был охвачен такой суетой и

волнениями.
Быстрый переход