— А долго этому надо учиться?

— Долго. Но если есть терпение, все реально. Я же научился.

— Сколько вам лет?

Вопрос задала девушка, покрасневшая под взглядами подружек и приятелей. По залу прокатился легкий шумок, смех. Дмитрий улыбнулся.

— Мне тридцать три.

— Мы думали, что вы старше.

Смех в зале стал общим. Потом кто-то из парней сказал:

— Дмитрий Михеевич, вы только рукопашным боем владеете или холодным оружием тоже? Фехтованием не занимались? Кэндо?

— Занимался, — кивнул Булавин. — А что?

— Через три дня на территории кремля состоится чемпионат России по историческому фехтованию…

— «Меч России». Я знаю.

— Вы не примете в нем участие?

Дмитрий оглядел ждущие, внимательные, сомневающиеся и полные надежд юные лица и понял, что разочаровывать своих будущих учеников не должен. Если он откажется, они не поймут, и многие потом не придут на занятия Школы.

— Приму.

— Вот здорово!

Все зашумели, толкая друг друга локтями…

Дмитрий встал с кровати, разглядывая себя в зеркале трюмо. Показал язык.

— Что, пора отвечать за свои слова?

Он был высок, поджар, жилист, впечатления атлета не производил, однако мог одним ударом ладони (и даже пальцем) пробить дюймовую доску и уложить любого противника вдвое большей массы и габаритов. Лицо у Булавина было продолговатое, с твердым подбородком и крупными губами, нос тонкий, с горбинкой, глаза желтые, или «медовые», как любила говорить мама. Широкие брови придавали лицу некий «мефистофелевский» вид. Волосы у Дмитрия были каштановые, волнистые, длинные — до плеч, но он редко связывал их в пучок на затылке, предпочитая носить свободной волной. А вот «стариком» его делали залысины, доставшиеся в наследство от отца. Видимо, они и заставили юную ученицу Школы спросить о возрасте инструктора.

Дмитрий ухмыльнулся и пошел умываться. Сегодня ему предстояло выступить на соревнованиях по историческому фехтованию, и надо было не ударить лицом в грязь, показать все, на что он был способен. Хотя отец и не одобрял его решения принять участие в турнире «Меч России».

Сорок минут Дмитрий занимался тренировкой дыхания по системе кульсинат, начиная медитацией и кончая «танцем всех частей тела». Это учение принадлежало древнему уйгурскому роду Чай-Фу-шан и хранилось в секрете, но отец Дмитрия долгое время жил в Китае и сумел расположить к себе мастера кульсинат, после чего сам стал мастером и взял многое из этого учения для создания собственной школы «Белояр». Естественно, его сын перенял методику кульсината, хотя, в свою очередь, кое в чем его усовершенствовал, добившись более полного согласования элементов телесной пластики.

В девять часов утра Булавин натянул льняные штаны и рубашку без воротника, вывел из гаража недалеко от дома (он жил в маленькой двухкомнатной квартирке, принадлежавшей еще деду Стогнею, в шестиэтажном доме по улице Багровской, недалеко от церкви Сретения) двухлетнего возраста «Хонду-Престиж» и направился по набережной в сторону Октябрьского моста через Вологду; кремль с его соборами — Софийским и Воскресенским — стоял на другом берегу реки, на так называемой Соборной горке, оплывшей и почти исчезнувшей за сотни лет с момента постройки кремля.

За светофором на улице Мостовой голосовал прилично одетый молодой человек с небольшой кожаной сумкой на ремешке. Дмитрий редко подвозил людей и никогда — за деньги, поэтому сначала хотел проехать мимо, но молодой человек энергично потряс рукой, постучал по циферблату часов, и Булавин остановил машину.

— Извините, шеф, — сказал молодой человек, просовывая коротко остриженную голову в кабину «Хонды».