Тарасов замер, глядя на них, весь — хищный порыв и ярость, — но в данной ситуации он ничего не мог сделать, парни в камуфляже свое дело знали и не дали бы ему ни одного шанса, если бы он попытался сопротивляться.

— Стрелять? — снова заговорила рация.

Никифор понаблюдал за Тарасовым, медлившим сдаваться в плен, за плачущими девочками, за женщиной с искаженным от страха лицом, и принял решение.

— Боря, ты этих громил в комбезах хорошо видишь?

— Одного как на ладони, — отозвался снайпер. — Директриса на второго перекрыта женщиной.

— Возьми того, что открыт, только с первого выстрела, и не попади в девчат. Я возьму второго. — Никифор ужом скользнул в траву, обходя выходивших на поле бойцов неизвестного спецназа, выбрал позицию. — Готов?

— Йес, — лаконично ответил Борис.

— Огонь!

Тихо треснули два выстрела — словно отломились сухие веточки сосны. Державший женщину детина завалился лицом вперед с дырой в затылке. Его напарник получил пулю в плечо, выпустил девочек, оглянулся, поднимая пистолет-пулемет, и Никифор выстрелил еще раз. Спецназовец упал. На мгновение стало совсем тихо. Потом заревели дети, женщина стремглав бросилась к ним, закрывая телом, ожидая новых выстрелов, но их не было, никто не показывался из леса, «чекисты» были опытными специалистами и ждали реакции группы поддержки парней в камуфляже.

Точно так же реагировал Тарасов, вдруг толкая застывшего пасечника и ныряя за ним в траву.

И тотчас же с противоположного конца поля донесся тихий щелчок, а затем — шлепок пули в один из ульев. Подозрения Никифора подтвердились: за полем наблюдали не только «чекисты», но и охотники гостей.

— Засек? — быстро прошептал Никифор.

— Нет, — виновато отозвался Борис.

— По-моему, я видел блик возле дуба. Я отвлеку снайперка, а ты снимай.

Капитан насадил на ветку берет и поднял над собой. Берет дернулся, отлетая в сторону с дыркой от пули. Тотчас же дважды выстрелил Борис. Снова наступила тишина.

Никифор достал берет, снова пошевелил им в метре от себя, но выстрелов больше не было. Спецназовцев в заграничных костюмах было пятеро — стандартная выкладка спецгруппы, охотившейся на определенного человека.

Никифор привстал:

— Глеб Евдокимыч, не стреляй, это я, капитан Хмель.

— Не знаю никакого Хмеля, — донеслось из гречихи.

Никифор встал.

Пауза длилась несколько секунд. Потом возле крайнего улья зашевелились стебли гречихи, и над бело-розовым, благоухающим медом полем поднялся Тарасов, держа в руках по пистолету.

— Кажется, мы действительно недавно встречались, — сказал он хладнокровно.

— В Ярославле, — подтвердил Никифор. — Я хотел бы с тобой поговорить.

— Не ощущаю встречного желания. Конечно, спасибо за помощь, но сдается мне, ты тоже, капитан, появился здесь не для моей защиты.

— Вот об этом и поговорим.

— Хорошо, подожди пару минут.

Тарасов подбежал к тесно прижавшимся к Софье девочкам, погладил по волосам одну, другую, успокаивая, заглянул женщине в глаза.

— Ты как?

— Нормально, — отозвалась Софья, глотая слезы. — Вы их… убили?!

— Иначе они убили бы нас. Собирайся, через пять минут уезжаем.

Тарасов подозвал Евстигнея Палыча, с трудом приходившего в себя.

— Бросай работу, дед, надо уезжать. У тебя есть кто-нибудь из друзей или родичей, кто мог бы приютить Софью с девочками и подтвердить, что мы все были у него со вчерашнего дня?

Евстигней Палыч поскреб бороду.