|
Когда же они приподняли чугунную плиту, накрывавшую внешнее отверстие колодца — а по правде говоря, канализационного колодца, ибо так оно и было, — они почувствовали, что происходит нечто непонятное, как будто вокруг них двигают тяжеленную мебель. И как в воду глядели: прямо над их головами прогромыхал автобус. Уцепившийся за ось заднего моста, Адельфин исчез из поля зрения Серафимьо, который остался ждать следующего. В ту минуту, когда его кривые ноженции стиснули, взяв в зажим, задний бампер, прогремел оглушительный, как выхлоп, выстрел — и неудержимый сквозняк подбросил до небес тромб канализационной воды, привлеченной, как пить дать, накалом страстей в каком-нибудь переполненном смесью карбюраторе. Особняк де Какадур взлетел на воздух. Но автобус успел уйти.
Глава XIII Междусобойчик грамотеев
Как только автобус на полном скаку поравнялся с обиталищем Графа, Серафимьо оседлал выпиравший из мостовой булыжник и отпустил своего битюга на волю. Ему пришлось чуть-чуть пригнуться, чтобы не угодить под колеса тележки зеленщика, следовавшей по пятам за автобусом, но затем он распрямился и как ни в чем не бывало позвонил в решетчатые ворота особняка Адельфина. Дверь соблаговолил открыть Дюузл и сам же проводил гостя в библиотечную, где его хозяин, облаченный в светло-розовый, как нежнейшая лососина, халат с аппетитной зеленью на обшлагах и окантовкой цвета бутылки рома, раскуривал капитанскую трубочку с аглицким табаком «Рот-Флот», заправленным для блезиру рапсовым маслом. Серафимьо сразу положил глаз на полный на три четверти графинчик с виски, два стакана и ведерко со льдом. — Стакана воды не найдется? — попросил он и незаметно сморкнулся в рукав. — Да сядь ты наконец, — отвечал Граф, — и будь как дома. Серафимьо присел, поонанировал зачуток ради приличия и снова вскочил, чтобы осушить залпом протянутый Дюузлом стакан охлажденной воды. — Рассказывай! — выпалил он, в конце концов повернувшись лицом к Адельфину. Адельфин не проронил ни слова. Он порылся в правом кармане и протянул Серафимьо одну маленькую штучку. — Мать твою за ногу! — аж задохнулся Серафимьо. — Так он у тебя? Наконец-то! А что это? — Иттить твою, дурилка, — сказал Адельфин. — Это же... Раздался выстрел, и пуля пробила навылет сорвавшееся с языка слово. — Быстрей!.. — проорал он. — Туда! Окно... Непроглядная темень подмяла под себя всю окрестность. Свесившись из окна, они, словно в запотевшем зеркальце дальнего вида, различили какую-то тень, что метнулась к стене, перемахнула через нее и затерялась на улице... — Это же трахтрахфей... — закончил предложение Адельфин, занимая привычное место в кресле, покуда комнату вновь заполняло трусливое электричество. — И где он был? — Кажется, в кармане не выходного, а обычного костюма. — Единственно, чего я не просекаю, — раздумчиво сказал Серафимьо, — каким образом вор ухитрился стянуть его оттуда, а потом успел вернуться до нас, чтобы сунуть его обратно в карман костюма, в котором ты обычно не выходишь... — Спроси чего полегче, — ответил Адельфин. — Тогда, может, ты оставил его при себе, в кармане халата? — Какая разница? — вздохнул Адельфин. — Факт остается фактом: мой трахтрахфей помыли... — Как? Он же у тебя! — Имей терпенье дослушать. Я сказал: трахтрахфей помыли... бы! Воровской жаргонизм в сослагательном наклонении, — подколол корешка насмешник Адельфин. — Тогда извини. — И Серафимьо густо покраснел. — Верни мне трахтрахфей, — потребовал Адельфин. — Вуаля! — сказал Серафимьо и протянул ему. |
