|
Потом он протянул руку и осторожно, любовно снял с нее платок. Сергей поперхнулся табачным дымом. Золотая коса упала на серый тулуп и засверкала на солнце, огромная лапища рыжего, — на этот раз нежно, погладила золотую головку, погружая в волосы всю пятерню. Офицеру показалось, что в этот момент в его сердце впились тысячи маленьких заноз. Ну, вот и доказательство, что он был прав! Теперь эта девка соблазняет охранника. Мужчине до смерти захотелось услышать, о чем они говорят, и что она плетет этому дураку, который внимает ее речам, словно ангельскому пению. Но из-за шума волн и щебетания женщин до него доносился лишь ее смех. Мужик хотел привлечь девушку к себе, но Катя ловко увернулась и довольно громко промурлыкала:
— Не сейчас, милый, вечером! Это было все, что он услышал. Девушка сразу смешалась с серой толпой, и он потерял ее из вида. Соколов быстрым шагом пошел к каюте брата, яростно отчеканивая каждый шаг. Да и чего еще можно было ожидать от такой, как она? Им овладело горькое разочарование и гнев на себя самого за то, что на миг вознес ее на пьедестал невинно осужденной мученицы. Все, нужно выкинуть из головы эту девку во чтобы то ни стало! Глеб с Андреем сидели за очередной партией карточной игры, каюта насквозь пропахла табаком, на столе стоял графин с водкой и две рюмки. — О, Серега! Здорово! Выглядишь, как после перепоя… Андрей почесал за ухом и отложил карты в сторону крапом вверх. — Не хочу я с тобой играть! — Он обиженно посмотрел на Глеба — тот торжествующе улыбался. — Ты все время выигрываешь! — Обернулся к Сергею. — А ты мне не нравишься… Уже второй день ходишь мрачнее тучи! Посмотрел бы на себя: круги под глазами, волосы дыбом… А ты не увлекся ль случайно одной из наших серых птичек?.. Сергей невесело улыбнулся. — Еще чего не хватало! А ну-ка, налейте мне… Я сейчас отыграюсь за тебя, Ворона! «Увлекся? Не знаю, черт побери, со мной творится что-то неладное… Я чувствую себя полным идиотом!» От мысли, что кто-то мог вот так просто касаться ее волос, ему хотелось все ломать и крушить. — Ты чертовски плохо выглядишь, старина. Тебя явно что-то гложет… Что-то, о чем ты не хочешь с нами говорить. Что ж, это — твое право, и мы его уважаем. Глеб сказал это с укоризной, чувствовалась обида на скрытность брата. Обида на недоверие, которое они с Вороновым не заслужили. Но разве мог он сказать им правду — что потерял голову из-за девки? Презренной заключенной, которая без капли стыда предлагала себя сначала ему, а затем рыжему конвоиру. Он сам себя презирал за это чувство и боялся признаться друзьям. А что, если затащить ее к себе и взять то, что она так любезно ему предлагала? И плевать на ее чувства, и на мнение друзей, на условности и на пропасть между ними… — Черт возьми, Серега, да ты совсем нас не слушаешь! Он заметил, что брат и друг пристально на него смотрят. — Мы разговариваем с тобой, а ты молчишь и смотришь в одну точку, как истукан. — А я сейчас возьму и вытрясу из него правду. И не будь я Воронов, если он нам не скажет, что его гложет! Андрей угрожающе поднялся с койки. — Мне просто грустно от мысли, что нам придется расстаться — я ведь рассказывал вам о нашем с Нагановым последнем разговоре. — А мне, — сказал Глеб, — кажется, что у твоей грусти волшебные золотые волосы и синие глазки. Тут кто угодно затоскует. Впрочем, запомни — мы не осудим, мы поймем! В этот момент на палубе послышались крики женщин, возня, конвоиры что-то орали, но их голоса тонули во всеобщем хаосе, одна из женщин кричала громче всех и словно бы от боли. Трое мужчин выскочили из каюты, выхватив шпаги из ножен. |
