А кроме того, это было первое лето, когда мы вели хозяйство самостоятельно. И хотя в обычных случаях приготовление пищи не слишком популярный вид летнего спорта, для нас оно все еще имело огромное очарование новизны. В особенности для Евы, которой до того приходилось питаться в маленьких дешевых кафе, и она с большим рвением принялась устраивать кулинарные оргии. Она смешивала салаты, и мариновала сельдь, и жарила рыбу так, что приятно было садиться за стол.

Однажды она приготовила гуляш, и благодаря этому гуляшу мне довелось совершить один из самых замечательных акробатических номеров современности.

Была суббота, августовская суббота. Я пошла в торговый центр Эстермальма сделать кое-какие покупки к воскресенью. Проходя мимо рынка, я купила букетик желтых ноготков и, нагруженная бумажными пакетами и цветами, счастливая шла домой, купаясь в солнечных лучах.

Я знала, что Ева придет раньше меня. Она накроет на стол и подогреет гуляш, приготовленный накануне.

Как чудесно возвращаться домой, вдруг поняла я, поднимаясь, запыхавшись, по лестнице.

На верхней ступеньке четвертого этажа сидела Ева.

— Ты что, скупила весь торговый центр? — спросила она. — За то время, что ты пропадала, можно было совершить туристическую поездку.

— У тебя потрясающий esprit d’escalier, — сказала я. — Но почему ты так мрачно сидишь здесь, вместо того чтобы заниматься домашними делами?

— Я сбежала вниз — опустить письмо — и забыла взять с собой ключ!

— Как можно быть такой небрежной? — строго спросила я. — Гуляш стоит в кухне на плите?

— Да, на плите, — ответила Ева.

— Повезло нам, что в доме есть все-таки один аккуратный человек, — сказала я.

Только тот, кто уже когда-то сжег гуляш так, что ужасный чад вызвал возмущение среди домашних хозяек в дальнем Васастане, только тот знает, что гуляш терпеть не может, когда его одного надолго оставляют на плите.

Поставив все пакеты на площадку, я начала рыться в сумке в поисках своего ключа. Но, как ни странно, его там не было. Там лежали только ключ от ящика письменного стола в конторе, ключ от дверей дома, ключ от моего велосипеда, ключ от чердака и еще совершенно неизвестно откуда взявшийся отвратительный маленький ключик, которого я никогда прежде не видела, и зеркальце, и расческа, и пудреница, и губная помада, и карманный дневник, и книжка почтового сберегательного банка. А также два носовых платка, кошелек, авторучка, несколько фотографий и старых писем, а еще ключ от туалета, который долго искали, когда он необъяснимым образом исчез из милейшей семьи на острове Юстеро, где я гостила однажды июльским воскресным днем.

— Как уже сказано, — заметила Ева, — повезло нам, что в доме все-таки есть один аккуратный человек!

Она задумчиво осмотрела ключи, которые я разложила рядком на лестничной площадке.

— Думаю, умнее всего предупредить криминальную полицию, — сказала она. — Скажи мне только одно, где ты в квартире держишь лом?

Мы перепробовали по очереди все ключи подряд в тайной надежде, что один из них подойдет. Но после последней отчаянной попытки с ключом от туалета нам пришлось признать тот горький факт, что мы заперты снаружи. И что гуляш заперт наедине с самим собой, в обществе неумолимого газового пламени.

Ева выглянула в лестничное окно.

— Окно в твою комнату открыто, — сказала она. — Все, что от тебя требуется, — это пробалансировать вдоль водосточного желоба и влезть в квартиру.

Она произнесла эти слова так легко, словно предлагала совершить прогулку по Страндвеген. Я тоже выглянула из окошка, и меня всю затрясло. Ева была, несомненно, права.