Уж не знаю, чем бы все закончилось, но миротворцем очень неожиданно выступил Яков Самуилович.

– Тише, тише, молодые люди… – Еврей картинно развел руками. – К чему весь этот гвалт? Я все понимаю, дело молодое, когда я ругался со своей драгоценной Хаей, об етом знала вся Молдаванка, но здеся не время и не место. Ой, вот только не надо на меня смотреть, как поп на мацу, сначала послушайте, что я вам скажу… – Он приобнял Майю за плечи и, что-то ласково шепча ей, увел в сторону.

– Умная старика, – уважительно прокомментировал Тайто. – Я тоже такая быть, когда седая борода.

– Ага-ага, – насмешливо прогудел Лука. – Седина ума в твоей башке не прибавит.

– Это что ты такой сказала? – вскипел Тайто, но тут же заткнулся под моим свирепым взглядом.

Яков Самуилович вернулся к нам уже без Майи.

– Вот и все… – Старый еврей улыбнулся. – И было за что переживать? Таки Майя Александровна остается, а я иду с вами.

– Яков Самуилович, вам-то, в вашем возрасте, куда?

– Вот не надо мне здесь! – строго прикрикнул фельдшер. – Ви что, хотите, чтобы моя Хая спросила у меня на небесах: ты где был, старый паразит, когда порядочные люди резали этих косоглазых? Тока дайте мне какую-нибудь ружью, не чтобы оно мне было сильно надо, но чтобы как у всех…

Когда я уже уходил из лазарета, Мадина опять сунула мне тайком записочку. Я развернул ее и опять чуть не расхохотался.

Девочка писала:

«Она все надела, что ты вчера дал. В зеркало смотрела, смеялась, говорила, что тебе, наверное, понравится, если увидишь. И меня надеть заставила. Фу-у-у, как неудобно, я сразу опять сняла. Но ты ей не говори, не забывай о моих ухах…»

Ах ты, моя милая шпионочка… Настроение улучшилось. Я выкурил сигару, наорал на первого попавшегося под руку зазевавшегося ополченца и отправился к уже выстроившемуся личному составу.

На языке вертелась куча разной пафосной и патриотической чуши, но я решил не юродствовать и сказать то, что всегда говорил перед боем в Средневековье. Пятнадцатый век или двадцатый – разницы нет, перед лицом смерти все люди одинаковы.

Прошелся вдоль строя, помедлил, ухмыльнулся и процедил:

– Не понял, желудки, что за кислые рожи? Вы что, хотите жить вечно? Даже не тужьтесь, все равно не получится. Все мы сдохнем, и без разницы, чуть раньше или позже. Главное, чтобы на том свете не стыдно было посмотреть в глаза тем, кто ушел до вас. Просто идите и надерите задницы косоглазым тварям, покажите, кто здесь хозяин. А потом все вместе напьемся до чертиков. Не понял? Ура!

Над Тымовым пронесся дружный яростный рев.

– Ур-ра-а-а!!!

– Так-то лучше. Выступаем…

Глава 17

С собой взял обе трофейные пушки и оба пулемета. Конечно, расчеты не успели подготовить, но Максаков пообещал, что с наводкой справится сам, главное, чтобы снаряды подносили. Второй пулеметчик тоже нашелся – как нельзя кстати один солдат из группы Кошкина прямо перед отправкой на Сахалин успел пройти ускоренные пулеметные курсы. Понятное дело, что до настоящего пулеметчика ему, как до Пекина в известной позиции, но на безрыбье и сам, того, раком станешь.

Личный состав я подгреб почти весь, для охраны каравана оставил только полтора десятка человек – ополченцев вместе с айнами. Можно сказать, пошел ва-банк. Если грохнем гарнизон Дербинского, практически весь север острова будет для нас открыт. Правда, еще остается японский батальон из Александровска, но к нам он точно не успеет. Пока японцы морем перебросят подкрепление, мы уже выйдем на оперативный простор. Ну а если грохнут нас… Тогда все плохо. Впрочем, такой вариант я тоже предусмотрел – назначил точку сбора уцелевших, чтобы начать все сначала.