|
.. Золотое руно! Эта фраза потрясла Катрин, и она затрепетала. Ей показалось, что она слышит голос Филиппа, говорящий ей это много дней назад. Действительно, он часто называл ее "мое золотое руно", и как страстно он ее любил... Можно ли осуждать этих верных товарищей Жанны д'Арк за то, что свою последнюю надежду они связали с ней? Это было неизбежно! Она подчинилась. - Я сделаю то, что просите, - прошептала она. - Где герцог? - Я покажу вам. Пойдемте, посмотрите, если вы не очень устали. Устала? Она устала смертельно. Она бы с радостью легла здесь же, в келье, на землю, пахнущую летом, и лежала бы до тех пор, пока ее сердце не остановилось бы и она не уснула бы навеки. Но она последовала за Ксантраем на монастырскую колокольню. Через одно из узких окон капитан показал на блестящую ленту Уазы, розовую в ранних лучах солнца. За ней стояли такие же деревянные бастионы, какие Катрин видела в Орлеане, и ряды шатров. Напротив моста через реку, возвышаясь над остальными подобно дубу среди низкорослого леса, в жемчужном свете сиял великолепный шатер пурпурного с золотом шелка. Катрин узнала знамя Филиппа Доброго, развевающееся на шесте. - Лагерь Марии, - сказал Ксантрай. - Вот туда вам придется пойти, но прежде вы должны отдохнуть и восстановить силы. Вы в этом очень нуждаетесь. Глава семнадцатая ЗОЛОТОЕ РУНО Катрин отправилась в лагерь бургундцев с последними лучами солнца. Лишь с наступлением ночи - необъявленного перемирия, позволяющего обеим сторонам сделать передышку до утра, - можно было решиться вступить во вражеский стан. Итак, Катрин села на лошадь и выехала из ворот, за которыми ей предстояло пересечь мост над рекой. Впереди нее с белым флагом парламентера ехал один из оруженосцев Ксантрая... Катрин сидела в седле, полностью доверясь лошади, стучащей копытами по толстым доскам моста. Катрин ощущала тяжесть в сердце и пустоту в голове примерно так же она чувствовала себя в тот ужасный день в Орлеане, когда тряслась в телеге, которая везла ее на виселицу, - будто все уже не имело больше никакого значения. Она не позволяла себе думать о том, как примет ее Филипп или что он ей скажет, но была исполнена решимости спасти Жанну или, по крайней мере, не дать ей попасть в руки англичан... Появление двух всадников на мосту не осталось незамеченным в лагере бургундцев. Там поднялась такая возня, будто целый вражеский отряд приближался к лагерю. Прозвучал сигнал боевой тревоги. К тому времени, как всадники достигли берега, перед ними выстроилась цепь закованных в железо воинов во главе с молодым и, судя по доспехам, знатным командиром. Еще до того как он заговорил, Катрин узнала своего верного Сен-Реми. - Именем герцога Филиппа, стойте! - громогласно воскликнул он. - Кто вы такие? - Мы парламентеры, - столь же громким и достаточно низким, чтобы его можно было принять за мужской, голосом отвечала Катрин. - Мы посланы мессиром Ксантраем, чтобы вести переговоры с герцогом Филиппом. Немедленно доложите ему о нашем прибытии! - У монсеньора найдутся дела поважнее! - выкрикнул Сен-Реми. - Если вам есть что сказать, вы можете говорить со мной. - Тогда проводите нас в такое место, где мы могли бы побеседовать с вами наедине, - сказала Катрин, подъехав к нему на расстояние, с которого можно было говорить, не напрягая голоса. - Что ж, эту просьбу удовлетворить нетрудно, - тоже более спокойно сказал Сен-Реми. Все трое в сопровождении закованных в латы всадников въехали в лагерь. |
