|
Никто не появлялся: ни судьи, ни допрашивающие, ни даже тюремщики. Катрин подсчитала, что прошло примерно шесть дней, но не была в этом уверена: она могла вычислить это только по топоту охранников над головой, время же мало что значило здесь, в глубине темной дыры. Несомненно, что если бы погребение продлилось намного дольше, Катрин постепенно впала в оцепенение, но этому не суждено было произойти. Огонь факела осветил наконец зловонную дыру, где она сидела скорчившись, вниз спустилась веревка с тюремщиком, который должен был помочь ей выбраться. Катрин оказалась под ярким солнцем на башне Шатлен, моргая глазами, словно ночная птица. Солдаты, которые поджидали ее, рассмеялись, когда она появилась, неуклюже спотыкаясь в своих путах. Один из них схватил лохань с водой и плеснул на нее. - Фу! - крикнул он. - Грязное создание! Игра понравилась и остальным. Они наперебой старались окатить ее водой. Сначала от холодной воды у нее перехватило дыхание, но солнце было жарким, и она получила тайное удовольствие при мысли, чтя каждая лохань смывает с нее вонь подземелья... Резкий приказ капитана стражи - и солдаты побросали свои лохани. И когда Катрин стояла там, промокшая до нитки, она почувствовала, как ее сердце вдруг встрепенулось и чуть не выпрыгнуло от радости, потому что из башни Бефруа вывели еще одного человека, пошатывающегося и шарящего перед собой скованными руками, потому что яркий солнечный свет ослепил его. Человек этот был грязным и исхудавшим, но Катрин узнала бы Арно в любом виде. Они были окружены стражей и не могли броситься друг к другу, но даже сознание того, что он еще жив, было достаточной радостью... Цепи им заменили веревками и повели к подъемному мосту замка, подталкивая древками пик. Время умереть, очевидно, пришло, и их вели на какую-нибудь городскую площадь, где их смерть послужит примером... Когда пленники и стража добрались до старой рыночной площади, Катрин, несмотря на счастье, которое все еще поддерживало ее, начала ощущать приступы страха. Некоторые виды смерти особенно ужасны, а взгляд Катрин упал на огромную гору хвороста и поленьев, которая увенчивалась внушающим ужас столбом со свисающими цепями. Обезумевшими глазами она искала взгляд Арно. Он стоял нахмурившись, глядя на столб, как будто тоже боролся со страхом. Катрин пришло в голову, что, должно быть, с похожим выражением глаз он предстает перед врагом во время битвы. Но затем мысли Арно устремились к ней, глаза его взглянули на Катрин с такой любовью и жалостью, что она сразу почувствовала, как страх уходит. Толпа оборванцев носилась туда-сюда вокруг горы поленьев, укладывая их все выше и выше по указаниям палача. Площадь была полна людей, в основном английских солдат. Горожане вынуждены были удовлетвориться тем, что смотрели на происходящее из окон, с крыш и колонн старой рыночной площади, потому что по меньшей мере шесть или семь сотен солдат заполонили эту треугольную площадь, вершина которой была отмечена колокольней Святого Спасителя. Рядом с горой поленьев стояла маленькая виселица, но Катрин знала, что она всегда там была, и никто не обращал на виселицу внимания. Солдаты толкали своих пленников вперед, но вместо того чтобы направлять их к столбу, их подвели к двум большим, покрытым пурпуром помостам, которые были установлены перед старым трактиром "Корона" и уже начали заполняться священниками и английскими сановниками. Лучники так плотно окружили Арно и Катрин, что скрывали их от толпы, но они стояли достаточно близко, чтобы мимолетно прикоснуться друг к другу, и Катрин сразу почувствовала, что ее мужество возвращается к ней. Арно быстро прошептал: - Это не мы там умрем, Катрин. |
