Алмаз молчал, делая вид, что думает над словами следователя.

Перед допросом он встречался с адвокатом, и тот посоветовал ему, как вести себя дальше. Алмаз узнал, что они успели встретиться с адвокатом Максима и договорились о единой линии показаний.

— Хорошо, я согласен дать показания, и поэтому прошу пригласить на допрос моего адвоката. Без него я никаких показаний давать не буду, — заявил Алмаз. — А сейчас, если можно, дайте мне воды. И после допроса прошу вас отправить меня в СИЗО. Я давно не мылся, весь грязный, иначе нахватаю вшей. Одежда на мне тоже грязная. Позвоните моей жене Лиле, пусть принесет мне чистую одежду.

Виталий Новиков набрал телефон, оставленный ему адвокатом и попросил его прибыть в МВД для неотложных следственных действий.

Пока ждали адвоката, следователь угостил Алмаза чаем, а ребята из уголовного розыска принесли ему горячую пищу, купленную в столовой МВД.

Алмаз с удовольствием съел обед, выпил чая, и от плотного обеда его потянуло на сон. Он внимательно наблюдал за следователем, который готовился к допросу. Тот как-то по-особенному, с большой аккуратностью заправлял в пишущую машинку бумагу, убирал лишние вещи с рабочего стола.

Прошло не больше четверти часа, и в кабинет вошел адвокат.

— Я сегодня уже второй раз у вас в МВД, что, нельзя было отложить на следующий день? — с неподдельным возмущением заявил он. — Фазлеев у меня не один, и давайте впредь договариваться о времени, иначе я не буду приходить по вашим звонкам. Работа есть работа, у меня могут быть другие проблемы в этот момент.

Следователь извинился и приступил к оформлению протокола.

— Я хочу сделать официальное заявление о своей, не знаю, как выразиться, противоправной деятельности, — начал Алмаз. — Прошу расценивать это как мое чистосердечное признание и считать явкой с повинной.

Следователь кивнул, давая понять, что все требования будут зафиксированы в протоколе.

— Это было в конце ноября прошлого года. Я поздним вечером проезжал мимо меховой фабрики и случайно увидел, как двое мужчин загружали в багажник своей машины овчинные шкуры. Погрузив их в машину, они поехали в сторону Старо-Татарской слободы. Я решил проследить и поехал вслед за ними. Когда они стали выгружать шкуры, я спрятался за сараем, расположенным торцом к их сараю. Когда эти мужики разгрузились и один из них сел в машину, я вышел из укрытия и подошел к ним. И поинтересовался, что они делают в сарае, принадлежащем моему родственнику? Эти двое растерялись и не знали, что ответить. Один из них, что был помоложе, попросил меня не поднимать шума и предложил деньги, как он выразился, за аренду сарая. Я отказался и велел на следующий день освободить сарай. О том, что я видел, как они воровали шкуры, я им не сказал. Мы договорились встретиться на этом месте на следующее утро.

Утром я приехал к сараю в назначенное время и встретился с молодым парнем. Он представился мне и сказал, что его зовут Андреем, а фамилия Баринов. Андрей опять предложил мне деньги за пользованием сараем, а когда я вновь отказался, он предложил шкуры.

Я решил подумать, и мы решили обговорить этот вопрос в тот же день, вечером. Днем я встретился со своим другом Максимом Марковым и рассказал эту историю. Посоветовавшись, мы решили отказаться от денег и взять шкуры. Вечером мы с Марковым приехали в условленное место, где встретились с Андреем. Марков познакомился с Бариновым и предложил ему наладить совместный бизнес. Андрей попросил его объяснить, в чем будет заключаться этот бизнес, и тогда Марков предложил Андрею наладить пошив шуб из этих шкур. О том, что шкуры были крадеными, Марков, по-моему, догадался сам.

После этого мы стали регулярно встречаться с Андреем, несколько раз ездили к нему домой.