— Наверное, это вождь, — пробормотал Чаунс.

Вождь медленно выступал, высоко подняв хвост, и в каждом его фибрилле было что-то маленькое и черное. Когда он приблизился к людям на расстояние пяти футов, хвост наклонился вперед.

— Он подает его нам, — в изумлении сказал Смит. — Чаунс, ради бога, взгляни, что в нем.

Чаунс нетерпеливо присмотрелся и задохнулся от неожиданности.

— Это гиперпространственные прицелы Гамова. Приборы стоимостью в десять тысяч долларов.

Через час Смит вышел из корабля. Еще с трапа он закричал в крайнем возбуждении:

— Они действуют, они настоящие. Мы богачи!

— Я проверил их хижины, но больше не нашел ничего интересного, отозвался Чаунс.

— Но не может же их быть только две. Господи, это такое же верное дело, как полные руки наличных.

Но Чаунс стоял подбоченясь и выглядел довольно сердитым. Трое хвостатых существ ходили за ним по пятам из хижины к хижину, ни во что не вмешиваясь, но оставаясь все время между ним и геометрически правильными рядами бледно-розовых цветущих растений. И сейчас они продолжали смотреть на него во все множество глаз.

— Это самая последняя модель, — продолжал Смит, показывая надпись на приборе: «Модель Х-20, производство Гамова, Варшава, Европейский центр».

Чаунс посмотрел и нетерпеливо сказал:

— Меня интересует, где их можно найти еще. Я знаю, что они есть еще где-то здесь, и хочу их заполучить. — На его щеках выступил румянец, дыхание участилось.

Солнце садилось, и температура упала ниже приятной. Смит два раза чихнул, за ним чихнул и Чаунс.

— Мы можем подцепить пневмонию. — Смит швыркнул носом.

— Я заставлю понять их, — упрямо сказал Чаунс. Поспешно расправившись с банкой свиного фарша и кружкой кофе, он готов был сделать еще одну попытку.

Он высоко поднял прицел.

— Еще, — сказал он туземцам, — еще, — делая при этом округлые движения руками. Он показал сначала на один прицел, потом на второй, затем изобразил воображаемый ряд добавочных прицелов перед ним. — Еще.

Когда солнце совсем скрылось за горизонтом, со всех концов поля послышалось громкое жужжание. Каждое существо, находящееся на поле, опустив голову, подняло хвост и изо всех сил вибрировало им в наступающих сумерках.

— Великий Космос, — встревоженно пробормотал Смит. — Эй, погляди-ка на цветы. — И снова чихнул.

Бледно-розовые цветы, закрываясь, съеживались на глазах.

Чаунс крикнул, перекрывая жужжание:

— Возможно, это реакция на заход солнца. Ты же знаешь, что многие цветы на ночь закрываются. Шум может быть религиозным сопровождением этого события.

Легкий хлопок хвоста по запястью привлек внимание Чаунса. Кончик хвоста ближайшего к нему существа был поднят к небу, указывая на светящуюся точку низко над горизонтом. Хвост махнул в сторону прицела, затем вновь указал на звезду.

— Конечно… внутренняя планета, — возбужденно сказал Чаунс, — на ней другие обитатели. Они, должно быть, прилетели оттуда. — Затем, вспомнив кое о чем, он внезапно закричал: — Эй, Смит, гиператомные двигатели все еще не починены!

Смит выглядел потрясенным, потому что тоже забыл об этом. Затем пробормотал:

— Ты хочешь сказать… Но они в порядке.

— Ты наладил их?

— Я к ним даже не притрагивался. Но когда я стал проверять прицелы, то использовал гиператомные, и они работали. Я даже не обратил на это внимания, совсем забыл, что они были неисправны. Во всяком случае, они действуют.