— Разные планеты, разные растения. Пошли дальше. Здесь мы получили два прицела, но их должно быть больше.

— Чаунс, давай полетим домой. — Смит крепко расставил ноги и схватил Чаунса за шиворот.

Чаунс с негодованием повернулся к нему.

— Что ты делаешь?

— Я ударю тебя, если ты сейчас же не вернешься со мной на корабль.

Секунду Чаунс стоил неподвижно, затем его бешенство угасло, и им овладела слабость.

— Олл райт.

Они были на полпути из звездного скопления, когда Смит заговорил:

— Как ты?

Чаунс сел на койке и взъерошил волосы.

— Кажется, нормально. Снова в своем уме. Сколько я спал?

— Двенадцать часов.

— А ты?

— Я подремал. — Смит нарочито повернулся к приборам и что-то слегка подрегулировал. Затем быстро спросил: — Ты понимаешь, что произошло на этих планетах?

— А ты? — медленно спросил Чаунс.

— Предполагаю.

— Вот как? Могу я узнать, что именно?

— На обеих планетах одни и те же растения. Ты согласен с этим?

— Да, конечно.

— Они как-то переселились с одной планеты на другую. На обеих они растут отлично, но случайно — я полагаю, случайно — произошло перекрестное опыление и два вида смешались. Такое довольно часто случается и на Земле.

— Перекрестное опыление придало им силу? Так?

— Да, и именно мы это устроили. Мы сели на одну планету и были покрыты пыльцой. Помнишь, как закрылись цветы? Это могло произойти только после того, как они выпустили пыльцу. И это было то, что заставило нас чихать. Потом мы высадились на другую планету и стряхнули пыльцу с одежды. Тем самым мы положили начало новому гибридному виду. Мы были всего лишь парой двуногих пчел, Чаунс, выполнивших свой долг по отношению к цветам.

Чаунс напряженно улыбнулся.

— Дьявол, не в том дело. Разве ты не видишь опасность? Не понимаешь, почему нам нужно скорее вернуться домой?

— Почему?

— Потому что организмы не приспосабливаются к тому, чего нет. Эти растения определенно приспособлены к межпланетному опылению. Мы даже получили плату за свою пчелиную работу. Не нектаром, конечно, но прицелами Гамова.

— Ну?

— Ну, не было бы никакого межпланетного опыления, если бы кто-то или что-то не совершал этого. В этот раз ее выполнили мы, но мы были первыми человеческими существами в этом скоплении. Значит, до этого другие негуманоиды выполняли эту работу. Может быть, те самые, что в первый раз пересадили цветы на другую планету. Это означает, что где-то в скоплении есть разумная раса, достаточно развитая для космических путешествий. И Земля должна узнать об этом.

Чаунс медленно покачал головой.

Смит нахмурился.

— Ты находишь в моих рассуждениях изъяны?

С несчастным видом Чаунс опустил голову на руки.

— Разреши тебе сказать, что ты почти во всем ошибся.

— Почему? — гневно спросил Смит.

— Твоя теория перекрестного опыления хороша, но ты не принял во внимание некоторые пункты. Когда мы появились в этой звездной системе, наш гиператомный двигатель вышел из строя, а автоматический контроль не мог найти ни причину поломки, ни пути ее устранения. После приземления мы не приложили ни малейшего усилия, чтобы исправить поломку. Фактически, мы забыли об этом. Когда позднее двигатели включились, ты обнаружил, что они в полном порядке, но это не произвело на тебя никакого впечатления, и ты упомянул об этом только через несколько часов.

Возьмем во внимание кое-что еще: как удобно мы выбрали посадочные площадки на этих двух планетах — как раз возле поселений.