III

Так как Лилберн уехал, то левеллеры едва ли могли создать большие проблемы во время судебного процесса над королем. Однако состояние лондонского Сити все еще было причиной для беспокойства. Священники-пресвитерианцы продолжали активно осуждать армию со своих кафедр и открыто публиковать обвинения в печати. Был арестован один лондонский шериф – воинствующий пресвитерианец Браун, но большинство состоятельных жителей города симпатизировали взглядам пресвитерианцев и исключенным членам парламента. Более того, был избран лорд-мэр, когда и в парламенте, и в Сити все сильнее разгоралась надежда, что подписание Ньюпортского договора состоится и что король вскоре вернется к себе домой в столицу. Очевидно, по этой причине выбор Сити пал на Абрахама Рейнардсона из компании «Мерчант Тейлорз», известного своими симпатиями к роялистам. Рейнардсон, без сомнения, как только будет заключен мир, с нетерпением ждал встречи с ним при стечении радостных толп народа у ворот Темпл-Бара, который в высшей степени подходил для выполнения этой задачи. Вместо этого он оказался лицом к лицу с военной оккупацией армией, которая угрожала убить его монарха.

Присутствие этого лорд-мэра и большинства членов городского управления, лишь на йоту менее враждебных, требовало, чтобы был найден какой-то способ контролировать Сити. Наилучшим образом это можно было сделать, введя в Городской совет – якобы представительное собрание горожан – людей, поддерживавших армию. И снова Филип Скиппон, опытный командир обученного отряда лондонского ополчения, сослужил армии службу. Накануне чистки в парламенте он использовал свое влияние, чтобы обеспечить отвод обученных отрядов из Вестминстера и освободить место для людей полковника Прайда. Теперь он приобрел вес в палате общин, где представлял небольшой город Барнстапл в юго-западной части Англии, и, «глядя так кротко, будто хотел произнести молитву», внес предложение, чтобы ни один горожанин, поддерживающий идею заключения договора с королем, не мог быть избран в Городской совет. Этот запрет вступил в силу на выборах, которые состоялись на следующий день, и роялист лорд-мэр обнаружил, что на его плечи взвалили Городской совет, в котором большинство с некоторым мстительным чувством поддерживало армию.

IV

Чего именно хотела армия? Или Кромвель? Ходили слухи, что и Кромвель, и Айртон не хотели переходить к крайностям. Люди, сочувствовавшие роялистам, зная о скрытой враждебности между грандами и левеллерами, намекали, что требование судить короля было трюком Кромвеля с целью «заставить левеллеров высказать все свои грешные принципы и намерения, чтобы, заявив о себе, они стали более одиозными и отвратительными, и тогда их будет легче подавить». Поговаривали – без какой-либо убедительной причины, – что сам Кромвель – автор анонимного письма в Совет офицеров, убеждавшего их не убивать короля, а вложить корону в руки Карла II – молодого, активного, свободного и способного получить помощь за границей. Ходил и другой слух, что планируемый суд – это маневр, чтобы дать возможность королю оправдаться, а Кромвелю и армии – подготовить путь для его возвращения на трон. И наоборот, иные утверждали, что короля будут судить и вынесут ему приговор, а затем поднажмут на него, чтобы из страха перед смертью он выкупил свою жизнь и корону, отказавшись от всей своей власти – не только от контроля над армией и церковью, но и даже от своего права накладывать вето на законопроекты, подаваемые ему парламентом. Французский агент в Лондоне сообщал в своих депешах, что Кромвель даже пытался тайно передать ему такое предложение через графа Денби, который поехал в Виндзор специально с этой целью.

Слухи и предположения окружали дискуссии Военного совета на предмет вывода короля на суд, но мало что можно с уверенностью сказать об их обсуждении судьбы короля. Против облака догадок, за которым скрыты действия и мотивы Кромвеля, у нас есть подлинное личное заявление, сделанное им в его письме к Хэммонду в ноябре.