Постановление было принято без разделения голосов во время голосования, но палата общин после запоздалых раздумий подкрепила свою позицию, заявив, что со стороны короля было предательством развязать войну против своих подданных, и выбрала лорда Грея из Гроуби передать их постановление в палату лордов. Будучи старшим сыном старого графа Стэмфорда, Грей выступал против короля в парламенте и последние семь лет на поле боя.

Палата общин напрасно так спешила. Оказалось, палата лордов не собралась на заседание. Количество ее членов сильно сократилось. Никто из пэров-роялистов не приходил на заседания уже много лет, а большинство незаинтересованных или нейтральных членов удалились. Посещаемость заседаний палаты лордов редко теперь превышала полдюжины человек, и тогда в отсутствие лорда-канцлера герцог Манчестерский выступал в роли спикера. В день Нового года они решили уйти на каникулы. Постановлению, «касавшемуся короля», пришлось подождать.

Пэры были не единственными людьми, отмечавшими Новый год как праздник. Несмотря на пуританские проповеди и пропаганду, на протяжении последних семи лет направленную против шумного празднования «двенадцати дней Рождества», многие лондонцы по-прежнему придерживались своих давних застольных привычек и воздерживались от всякой работы между Рождеством и праздником Богоявления. Даже начали снова, сначала в частных домах, устраивать тайные драматические спектакли. Но актеры и зрители настолько осмелели, что к Новому году открылись четыре старых театра. Это пренебрежение постановлением, действовавшим последние семь лет, запрещавшим играть в пьесах, не могло остаться безнаказанным. Были посланы два отряда солдат пресечь постановки. В театре «Фортуна» они нашли лишь канатоходца, а в «Красном быке» вообще никого – актеры и публика были предупреждены и быстро исчезли. Но в «Солсбери-Корте» солдаты застали спектакль в полном разгаре, прервали его и увели актеров в качестве пленников в штаб на Уайтхолле прямо в театральных костюмах. Это не было обставлено грубо; на Стрэнде люди приветствовали актеров, солдаты позволяли им отвечать и даже изображать нечто вроде спонтанной пантомимы по пути. Один из актеров был в короне и мантии, а его слуги по очереди то снимали с него корону, то вновь увенчивали ею с подобающей жестикуляцией, вызывая возгласы, насмешки, смех и аплодисменты у толпы. Только в четвертом театре – им был «Кокпит» – актеры попробовали драться, что было ошибочной тактикой: с ними обошлись жестко, их арестовали и конфисковали их гардероб и реквизит.

На следующий день вновь собралась палата лордов – пришли все ее 12 членов, как и полагалось в таком серьезном случае. Немногие из них – если такие вообще были – испытывали теплые чувства к королю. Но остальные пэры были не на его стороне, так как считали, что Карл довел себя до своего нынешнего положения своими политическими ошибками. Все осуждали политику короля, которую он проводил в месяцы, предшествовавшие войне. Но некоторые из них теперь сочли своим долгом поддержать законы страны против произвола этих неконтролируемых остатков палаты общин.

Так случилось, что граф Манчестер, который в начале гражданской войны собрал и повел войско восточных округов против Карла, теперь открыл дебаты решительным заявлением, что только король имеет власть созывать или распускать парламент, и поэтому абсурдно обвинять его в предательстве по отношению к органу, над которым он обладал высшей юридической властью.

Граф Нортумберленд, поддерживавший парламент на протяжении всей войны, теперь засомневался, что один из двадцати человек в Англии убежден, что именно король, а не парламент начал конфликт. Он доказывал, что, не решив этот вопрос, невозможно обвинять короля в предательстве. Граф Пембрук, никогда не отличавшийся храбростью, вообще воздержался от высказывания своего мнения, но граф Денби, который, как и Манчестер, собирал войско против короля в начале войны, красноречиво высказался против суда над ним.